Из Багдада в Стамбул

Вслед за ними появляются Караваны Смерти персов-шиитов, афганцев, белуджей, индийцев с Иранского нагорья. Со всех сторон привозят мертвых, доставляют даже на судах по Евфрату. Они лежат месяцами, «дожидаясь» отправки. Путь каравана долог и ход медлителен, южная жара со всей силой обрушивается на иссушенную и без того землю, и ни в каком самом страшном сне не приснятся жуткие запахи, распространяемые такой траурной процессией!..

Покойники лежат в легких гробах, которые трескаются от жары, или же их просто заворачивают в ткани, которые быстро гниют и рвутся от соприкосновения с разложившимся телом, и нет ничего удивительного, что следом за караваном плывет дух чумной эпидемии. Каждый, кто встретит на пути такую процессию, отпрянет в сторону, и только шакал и бедуин не побоятся ее. Один – привлеченный запахом смерти, другой – от сознания того, что близко лежат большие богатства, предназначенные для захоронения вместе с усопшим. Усыпанные бриллиантами сосуды, унизанные жемчугами ткани, дорогое оружие и приборы, массивные золотые украшения, бесценные амулеты – все это едет в Кербелу и Неджеф-Али и исчезает в бесчисленных катакомбах. Сокровища эти, чтобы не дать грабителям погреть руки, прячут в недоступные саркофаги, но и сюда добрались предприимчивые арабские грабители и местные племена, и места захоронений превращаются нередко в кладбище и людей, и лошадей, и верблюдов, тут и там валяются расчлененные трупы, и одинокий путник в страхе и изумлении обходит стороной это проклятое место, к тому же охваченное чумным саваном.

Само собой, Караван Смерти не должен проходить через города и более-менее крупные поселения. Раньше путь его лежал прямо через Багдад. Он входил в восточные ворота, а выходил через западные, и чумная эпидемия поражала город халифов, тысячи людей становились жертвами мусульманских непредусмотрительности и равнодушия – ибо «все указано в Книге»[18].

Конечно, в последнее время многое стало меняться, и обеспокоенный Мидат-паша разрешил Каравану Смерти проходить лишь по северным районам города и по мосту переходить Тигр. Именно там мы его и встретили.

Невыносимый дух стал ощущаться еще на дальних подступах к этому месту. Голова длиннейшей процессии уже появилась и остановилась для передышки. Огромное знамя с персидским гербом (лев на фоне восходящего солнца) воткнуто в землю – это означало центр лагеря. Ходоки уселись на землю, всадники слезли с лошадей и верблюдов, но тяжеловозов с гробами не разгружали – знак того, что привал будет недолгим.

Вскоре показался и весь караван, извивающийся, как гигантская змея. Люди были истощены и измучены жарой и голодом, но их темные глаза светились фанатизмом, а губы шептали монотонные и заунывные мотивы пилигримов.

Мы подошли к ним почти вплотную. Запах стал настолько нестерпимым, что Халеф достал свой платок и плотно заткнул нос. Один из персов заметил нас и приблизился.

– Собака! – вскричал он. – Зачем ты прикрываешь нос? Поскольку Халеф не понимал по-персидски, я ответил сам:

– Ты думаешь, запах этих трупов напоминает нам аромат райских кущ?

Он подозрительно уставился на меня:

– Разве ты не знаешь, что говорит Коран? Он говорит, что мощи умерших пахнут амброй, розами, мускусом, лавандой и можжевельником.

– Это слова не из Корана, а из сочинения Фаридуддина Аттара Пенднама, засеки это себе на носу. И сами вы не забыли закрыть себе нос и рот…

– Это другие, не я.

– Так сначала делай замечания своим, а потом подходи к нам! Нам с тобой больше не о чем говорить!

– Человек! Твоя речь вздорна! Ты суннит. Ты доставил сердечную боль праведным халифам и их сыновьям. Аллах проклянет вас и ниспошлет в самые глубины ада!

Он развернулся и пошел прочь, а я кожей почувствовал всю величину пропасти, образовавшейся между суннитами и шиитами. Этот человек отважился оскорбить нас при тысячах суннитов, что же будет в Кербеле или Неджев-Али, если там откроется, что туда прибыли не шииты.

Я бы с удовольствием подождал, пока не пройдет весь этот бесконечный караван, но осторожность заставила меня сделать иначе. Я уже решил добраться до Кербелы, не вступая ни в какие конфликты, а для этого не нужно было «засвечиваться» у суннитов. Ведь позже меня легко могли узнать. Поэтому мы поскакали назад. Англичанин охотно согласился со мной. Он больше не вынес бы этого одуряющего запаха, и даже выдержанный хаджи Халеф Омар с удовольствием пустился в бегство из «ароматного» тумана, окутывавшего лагерь персов.

Приехав домой, я узнал, что Хасан Арджир-мирза не примкнул к каравану, а последует за ним завтра. Он уже сообщил это решение мирзе Селим-аге, и тот куда-то уехал, чтобы вернуться уже к отъезду мирзы.