Из бездны с любовью

– Все, забудь. Ночью надо отдыхать. Ты лучше вот что, сделай-ка мне еще чайку и, пожалуй, горячую закусочку для лучшего засыпания. Яичко поджарь. Парочку.

– Аик, врач сказала тебе вечером не кушать…

– Я сам врач. Ну, добавь витаминов – лучку, зелени… Закусим и спать будем крепче.

– А помидорку положить?

– Можно и помидорок. И сырку… И знаешь что, не надо чаю. Пива баночку давай на двоих, по глоточку.

Через час супруги уже крепко спали в широкой мягкой кровати, каждый под своим одеялом, похрапывая и посвистывая каждый на свой лад. Первая ночь августа, теплая и влажная, была еще совсем летней, ничто не напоминало об осени, стоящей за углом. Облака разошлись, свет полной луны лился в комнату сквозь тюлевые занавески, отражался в зеркале старого березового шифоньера, кружевные тени лежали на ковре. Высоко над городом горели бесчисленные звезды Млечного Пути, но их не было видно на светлом от луны и городских огней небе. Узкий луч, похожий на лунный, но ярче и теплее, коснулся пухлой щеки Лидуси, и она улыбнулась во сне.

Глава 40. Володя и Гуля

Английские часы в прихожей Дома ученых зашипели, захрипели, но, справившись со старым кашлем, мягко прозвонили-просвистели десять раз. Володя остановил игру. Давно пора было идти домой. Сегодня он чувствовал себя не в своей тарелке. День кончился, пора собираться. Он запер в стол бумаги, как обычно, большие вниз, маленькие сверху, три раза покрутил ключ в одну и в другую сторону и начал просматривать на экране залы и коридоры Дома ученых. Камеры давали серое изображение, так что казалось, что смотришь старую хронику. Все было в порядке, мебель на местах, нигде никого. Только камера в Малиновой гостиной слала помехи – бежали серые и черные изломанные линии, мигали точки. Завтра надо вызвать техника. Он закрыл компьютер, взял сумку, поставил на стул, снова взял и снова поставил, повесил на плечо и направился к выходу. У двери протянул руку, чтобы включить сигнализацию, но от лестницы что-то звякнуло и с дребезгом покатилось, будто на мрамор упала связка ключей или несколько ложек. Он не успел удивиться, потому что сразу услышал скрипучий голос завхозихи:

– Подожди, я тоже выхожу.

Она стояла вверху, у поворота. Держась одной рукой за перила, второй она подняла что-то со ступеньки и начала медленно спускаться, глядя под ноги.

– Извините, Антонина Петровна, я не знал, что вы еще здесь.

– Смотреть надо, – пробурчала она, подходя к нему. Он взглянул ей в лицо и вздрогнул. Рот ее был перекошен, глаза странно блестели, курчавые волосы, обычно аккуратно заколотые шпильками, растрепались.

– С вами все в порядке?

– За своим порядком последи, – огрызнулась она и, пройдя мимо него, вышла.

Володя включил сигнализацию, как всегда, пожалев, что ее нельзя включать и выключать три раза, и вышел на набережную, в белую ночь. Он повернул влево, так было ближе к дому, но тут же увидел компанию бритых парней. Они кричали и размахивали бутылками. Самый высокий, в майке-тельняшке и камуфляжных штанах, окликнул его:

– Эй, есть закурить?

– Не курю, – бросил Володя. И повернул вправо. Краем глаза он заметил, что парни двинулись за ним. Антонины Петровны не было видно. «Куда она испарилась?..» – подумал он и шагнул на дорогу, высматривая просвет между машинами, чтобы перейти на другую сторону, ближе к реке. Парни захохотали, кто-то крикнул:

– Чех хочет искупаться! Чех вспотел!

Володя перебежал дорогу и быстро зашагал к мосту. По гранитной лестнице причала к воде спускалась босая девушка в зеленом халате. Она двигалась неуверенно, взмахивая руками. На повороте ее сильно качнуло, и она чуть не упала. Володя пошел медленнее, сделал несколько шагов и услышал громкий всплеск. Он оглянулся – девушки внизу не было.

Несколько секунд Володя стоял оцепенев. Потом бросился вниз. По черной воде расходились большие круги. Он бросил портфель, скинул ботинки и прыгнул в воду. Оказалось, тут совсем не глубоко, только сильное течение тянуло от берега. Почти сразу он увидел девушку – она лежала на дне лицом вниз, полы ярко-зеленого халата шевелились в воде, как крылья огромной бабочки. Он нырнул, ухватился за волосы девушки и за халат и с силой потянул вверх. Ноги скользили по дну, девушка была тяжелой, он боялся поранить ее о гранитный край набережной. Но все же сумел перевалить тело на причал, выбрался сам и вытащил ее. Казалось, она не дышала. Лоб в ссадинах, серые губы раздвинуты в мертвой кукольной гримасе. Володя пытался вспомнить, что нужно делать. Кажется, дуть в рот. Он встал на колени, наклонился над ней и прижался к ее губам. Они были холодными, твердыми, как у куклы, и пахли речной водой.

– Зачем выловил эту мерзость? – раздался скрипучий голос. – Брось обратно!

Он поднял голову. На нижней ступеньке лестницы, в шаге от него, стояла старуха. Лицо ее было безумным, черные космы растрепались, глаза светились малиновым пламенем. Руки она прятала за спиной. Володя снова прижался ко рту девушки и стал сильно дуть.

– Отойди от нее, дурень! – верещала старуха. Она толкнула его, и он чуть не упал.