Из бездны вод - Летопись отечественного подводного флота в мемуарах подводников (Сборник)

- Помню о вашей просьбе. Поросята готовы.

Потом подводники один за другим выходили из лодки на причал и тут же попадали в крепкие объятия друзей. Те, что встречали, сами бывали в таких же походах, знали, как.нелегко достаются победы.

На следующий день экипаж "Щ-402" испытал еще одну большую радость - была получена телеграмма от народного комиссара Военно-Морского Флота. В ней говорилось:

"Командиру и комиссару подводной лодки "Щ-402".

Весь личный состав поздравляю с благополучным возвращением из героического похода. Подводную лодку представил к правительственной награде - ордену Красного Знамени. Военному совету Северного флота весь личный состав наградить орденами и медалями Советского Союза".

В. Тамман. Со дна морского

Виктор Федорович Тамман, капитан первого ранга. В годы Великой Отечественной войны командовал на Северном флоте подводным минным заградителем "Л-20", потом был начальником конвойной службы Северного флота.

Вечером 29 августа 1943 года подводная лодка "Л-20" отошла от пирса Полярного, за кормой в сгустившихся сумерках скрылись родные берега.

Следующий день выдался ясным, безоблачным и тихим. В небе время от времени появлялись фашистские самолеты-разведчики, и мы для скрытности двигались в подводном положении.

В штурманском посту над картой склонились Башкинов, Иванов и я, внимательно рассматривая район, прилегающий к мысу Нордкин. На этот раз нам предстояло выставить мины не в глубине фьорда, а у побережья. Но как расположить минные банки, чтобы они представляли опасность для противника и в то же время не стесняли маневрирование наших лодок?

- Если поставить себя на место командира вражеского конвоя и проложить на него курсы, ведущие вдоль побережья, то именно эти пути и надо перекрывать,сказал штурман старший лейтенант Башкинов.

Лейтенант Иванов тут же прочертил линии на карте - они легли вблизи мыса (взаимопонимание штурманов отличное).

Прокладка была правильной. Кстати, мои наблюдения, да и наблюдения командиров других лодок показывали, что корабли противника в этом месте держались берега, следовательно, вплотную к нему и следует расположить заграждение: оно не будет мешать нашим лодкам. На этом мы и закончили "военный совет".

1 сентября лодка подошла к мысу Нордкин. День прошел в доразведке. Изучив обстановку и выбрав момент, когда поблизости не было кораблей противника, мы направляемся к берегу.

Высокие обрывистые склоны гор у мыса кажутся гигантской стенкой причала, к которой мы подходим так близко, как будто собираемся швартоваться. Вовремя разворачиваемся и на отходе начинаем постановку мин. Потом снова подходим и, отходя, ставим очередную банку. Временами слышатся шумы винтов быстроходного корабля, но я его в перископ не вижу, видимо, он маневрирует в глубине Лаксё-фьорда. Во всяком случае, мы не прекращаем своих действий.

Через час все двадцать мин выставлены, и лодка отходит на безопасное расстояние для наблюдения. До наступления темноты противник не появился, и мы легли на курс, ведущий в район зарядки аккумуляторных батарей.

* * *

3 сентября, в четвертом часу утра, мы погружаемся и двигаемся к мысу Нордкин. При подходе к минным полям противника уходим на глубину 70 метров. Примерно через час почти в абсолютной тишине неожиданно слышим легкие металлические удары по корпусу с правого борта. Впечатление такое, как будто к нам кто-то стучится (гидролокатор мы еще не включали, считая, что до границ минного поля не дошли).

- Стоп правый электромотор!

Что бы это могло быть? Минреп? Но стальной трос, скользя по корпусу, издает другой звук. Скорее всего это бридель (цепь), удерживающий бочку, но зачем здесь, в море, она поставлена? Неспроста...

Стуки прекращаются, и снова работает электромотор. Лодка благополучно достигает прибрежной полосы. Подвсплываем. Поднимаю перископ и осматриваюсь-полный штиль на зеркальной глади воды отражает бледно-голубое северное небо. Решаю курсировать между мысами Нордкин и Слетнес, параллельно береговой черте.

На вахту заступает старший помощник. Теперь можно чуть-чуть вздремнуть. Свертываюсь калачиком в рубке на диванчике...

- Тринадцать градусов слева по носу шум винтов,- глухо доносится из акустической рубки.

Я сразу же просыпаюсь. И до чего хороша избирательность человеческого мозга - команды вахтенного офицера, жужжание электромоторов и прочие шумы пролетают мимо уха, а вот нужная информация сразу доходит до сознания. Говорят, мать грудного ребенка может спать при любом шуме, но мгновенно просыпается, лишь раздается писк малыша (вот они - "павловские окна").

- Взгляните по пеленгу сто двадцать два,- говорю капитан-лейтенанту Новожилову.

Старпом напряженно смотрит в окуляр.

- На горизонте мачты кораблей!- вскоре докладывает он.

- Боевая тревога! Торпедная атака!