Из блокады (СИ)

Мы перебрались через речушку вброд, а Савке пришлось ехать по мосту. Сам механик замотался в целлофановый дождевик - и вперёд. Ничего, нормально получилось. А трактор и бочку мы потом отмыли. Но дальше шли пешком: Партизан дорогу разведывает, мы с Антоном за ним, а сзади тарахтит на тракторе Савелий. Шагать по трухлявым шпалам - та ещё маета, но ехать на провонявшей слизью машине - вообще никакого удовольствия.

Вонючий мох, это цветочки, ягодки ждали за ближайшим поворотом. Рассказывать не хочется, и даже вспоминать тошно!

Есть одно место; железка там дугой загибается, а что впереди - за деревьями не разглядеть. До этого места мы совсем чуть-чуть и не дошли.

Я рассказывал про ледышку, ту, что внутри время от времени шебаршится. Конечно, то не настоящая льдинка, просто странные ощущения в организме, но сейчас мне показалось - всё по правде! Я, буквально, ощутил, как шершавые грани царапают и разрывают внутренности, только вместо боли чувствуется жгучий холод. Наполняла, наполняла меня тревога, и наполнила по самую макушку - ещё немного, и наружу хлынет. Сбилось дыхание, а сердце затрепыхалось бабочкой; натурально, сейчас грохнусь в обморок. Всё, не могу ступить ни шагу! Страшно! До липкого пота, до дрожи в коленях - страшно! Замер я, уставился в спину Лешему, а тот, не оборачиваясь, уходит.

Сзади остановился трактор, Савелий выбрался из кабины, чтобы полюбопытствовать, зачем это я столбом прикинулся. Антон засуетился. То в глаза посмотрит, то пальцами перед моим носом защёлкает. А я - ни с места, прирос, и шага ступить не могу. Забеспокоился Антон, бросился за Лешим. Вскоре лесники вернулись: один сердитый, второй взволнованный.

- Чего стоим, кого ждём? - ехидно поинтересовался Леший.

- Прихватило парня. Видишь, бледный, как поганка, - объяснил Антон.

- Вижу, что взбледнул! - Леший замахал перед моими глазами ладонью, - Эй, друг, ты чего удумал? А ну, шевели мослами!

- Мужики, как хотите, а дальше не пойду, - чуть не плача, сказал я.

Жёлтые глазки Лешего прищурились, ухмылочка под бородой обозначилась.

- Кажись, испужался, - процедил он, и тягуче сплюнул мне под ноги. - Все они крутые, пока в лесу не окажутся. Непонятно, куда крутизна и девается. Это тебе не людей вешать. Здесь по-другому... а ну, вперёд! Шагай! Шагай!! Шевелись, я сказал!!!

Честное слово, я попытался! Вопящий и брызжущий слюной в лицо Леший на любого страх нагонит. Но что тот страх рядом с холодом, выморозившим внутренности? И всё же я попробовал. Ноги будто корни пустили: никто не держит, а шагнуть не могу. Дрожь побежала волнами от пяток до затылка, и ясно - если хоть шаг сделаю, конец мне придёт. Такой от беспомощности ужас одолел, что захотелось скулить, как побитому щенку. Нелепо это, и перед людьми неудобно, только ничего не могу я с собой поделать.

- А ну, в трактор, живо! - заорал Леший.

Да я бы с удовольствием, но... назад тоже не могу, завяз, как муха в патоке. Тут меня злость разобрала; на себя, на Лешего, и, вообще, на всё. Эта злость пересилила страх, и сделал я разнесчастный шажок. Показалось, мир разлетелся вдребезги! Рухнул я на землю, голову руками обхватил. Как хотите ребята, но дальше идите без меня.

- Эх, как тебя переклинило, - сказал Антон.

- Кажись, да, - ответил Леший. - Вот беда! Всякое видывал, а такое впервые. Морока с новичками, ох, морока! Зарекался же!

- И что? Теперь возвращаться?

- Погодь, это всегда успеем. Видишь, он и назад не хочет. А если связать?

- А не окочурится? Вон позеленел весь.

- Ну, тогда не знаю. Может, дубиной по башке? А как вырубится - унесём. Что, Олежек, хочешь получить дубиной по башке? - Леший опять ухмыльнулся. - Ты не стесняйся. Только скажи, уж я расстараюсь!

Идея показалась дурацкой - не люблю, когда меня бьют, но ничего другого я предложить не мог, а потому молчал - делайте, что хотите.

- Ты, Леший, притормози, - сказал Антон. - Надо бы разобраться. Неспроста он... Может, почуял чего? Слышишь, и птички не щебечут. Сам-то ты как, не чуешь?

- Чую, терпение моё кончилось, - подумав, ответил Леший, он прислушался к чему-то, и добавил: - А больше ничего.

- Вот и я ничего, - сказал Антон.

- Я чую, - подал голос Савелий.

- Да? - поинтересовался Леший, как ни странно, без ехидства, и даже без желчного раздражения, - Говори, чего там?

- Не надо впелёд ходить. Нехолошо, - гордо изрёк Савелий.

- Савке в таких делах верить можно, да Леший? - сказал Антон. - Значит, что, назад поворачиваем?

- Нет. Впеледи плохо, и взади плохо, а там холошо, - Савелий ткнул пальцем в сторону деревьев. И тут, будто молния сверкнула, такая наступила ясность: да, туда можно, там хорошо и спокойно! Как же я сам-то не догадался? Ф-фух, легко-то как! Вскочил я и метнулся в лес. Убежал бы, и, наверное, сгинул. Спасибо Антону, сшиб с ног. Савелий, медведь здоровенный, так прижал к земле, что я и думать о побеге забыл - не до глупостей, если даже вздохнуть с трудом получается. Поскрипел я зубами в бессильной злобе, и успокоился.