Из блокады (СИ)

И Хозяин под стать кабинету - не очень. Угрюмый, ссутуленный, на веки легли тени, а глаза слезой подёрнулись. Поднялся Терентьев из-за стола, со всеми поздоровался. Рукопожатие невнятное - вялое и влажное, показалось, будто я снулую рыбу подержал.

- И где же вас черти носили? - тихо поинтересовался Хозяин.

Леший коротко рассказал о наших геройствах, особо подчеркнув, что трактор цел, хоть и сломан. Так это ерунда - Савелий починит, раз обещал. Зато цистерну с горючим почти домой привезли. Скоро всю солярку прямо в Посёлок доставим. Рисковать, ездить за тридевять земель, больше не придётся.

Хозяина эти новости взбодрили, лоб разгладился, на щеках робкий румянец проявился. Антон в подробностях наши приключения описал, где нужно, Леший сочными деталями разукрасил. В целом, недурно получилось - интереснее, чем на самом деле. Забавнее - это точно! Терентьев приосанился, улыбка появилась - любо-дорого смотреть.

- Эх, молодцы, - сказал он. - Очень кстати нам солярка, скоро может пригодиться. Порадовали вы меня! Ну, и я вас порадую.

И началась раздача наград. Щедрый человек Хозяин, с этим не поспоришь. Тысяча рублей - как с куста. Каж-до-му! Я сразу и не сообразил, что это богатство - мне. А когда понял, задумался, как его лучше использовать. Ни одной путной мысли с ходу не пришло. Бумажка, как бумажка: рисунок нехитрый, печать синяя, да подпись неразборчивая. Но с такой бумажкой можно припеваючи месяц прожить, а можно и два, если не очень шиковать. Хорошо лесники устроились! День поработал - и не о чем беспокоиться. Кто в лес не ходит, так и думает. И я так думал, но теперь кое-что повидал, а был всего лишь на юге. Тут, прежде, чем завидовать, разобраться бы надо.

Хозяин деньгами не ограничился - что деньги, он их, сколько нужно, нарисует. А премия - это душевно. Понимаешь, что хорошо поработал, хочется и дальше продолжать в том же духе! Меня Терентьев наградил талоном на получение новой одежды. Видно, растрогал начальника мой вид. Хозяин собственноручно что нужно на бумажке начеркал, печатью по листку бахнул и расписался - всё, как полагается.

Потом мы сдавали оружие - та ещё канитель! Пока я втолковывал Якову, куда делись недостающие патроны, при каких обстоятельствах я их использовал, и в каком болоте затерялись стреляные гильзы, подумалось: проще дать себя сожрать, чем извиняться за каждый выстрел. Раз остался живым, слушай недовольное бормотание, и виновато разводи руками. Ладно бы, на словах оправдывался! Пришлось и объяснительную писать! Хорошо, свидетели, что нужно, подтвердили. Мой черёд радоваться настал, когда Яков узнал, что гранаты, взятой во временное пользование, увы, нет! Обхватив плешивую голову руками, он издал жалобный стон. Только я тут не при чём. Какая граната? Я гранату в глаза не видел... и, надо же, какая неприятность, никто не видел.

Почему-то совесть молчала, как рыба, и не высовывалась из-за того, что десяток патронов невзначай затерялся в моём кармане. Кто считал-то, сколько раз я пальнул в гидру? Когда вышли на улицу, я отдал заначку Лешему - ему нужнее.

Разобравшись с Яковом, на радостях заскочили мы в продуктовую лавку. Эх, ребятки, погуляем! Я из леса вернулся, да ещё и при деньгах!

Стучались долго, наконец, заскрипела входная дверь, и на белый свет высунулась заспанная физиономия Тоньки-продавщицы. Посмотрел я на неё, и мной овладело дремучее чувство вины, потому что на толстощёком, неухоженном лице женщины ясно читалось, что она думает о посетителях, которым с утра не терпится, и куда она всех нас собирается послать. Но Леший никуда идти не захотел.

- Что-то ты, девонька, не торопишься! - сказал он. - Видишь, мы из лесу вышли. Злые мы и голодные, и выпить хотим, а ты не открываешь. Плохо!

И Тонька, разглядев, кто пришёл, передумала скандалить, а вместо этого всплеснула руками, да заохала, как курица-наседка:

- Ох, вернулись, мальчишки! Да заходите уже, чего на пороге торчите?

Лесники сразу прошли в заднюю комнату, а оттуда - в погребок. Многие про это место слышали, да не каждый видел. Продукты там хранятся самые свежие, да такие, что не всем по карману, потому что за карточки не выдаются. А если не можешь купить, незачем и пялиться - слюной захлебнёшься, отвечай за тебя потом. Лесники тратили деньги, не стесняясь. Я, глядя на них, тоже решил не скромничать: взял кулек вяленых карасей, ведёрко с солёными груздями, палку твёрдой, как деревяшка, колбасы, и - сам бы не поверил, что смогу позволить себе это лакомство - варенье из лесной земляники. Обошлась такая роскошь недёшево. Ну и пусть, я даже тысчонку не разменял, хватило того, что осталось в кошельке с зарплаты. Благо, экономить пока не надо; бумажка, выданная Хозяином, вот она, бережно упакована в целлофановый мешочек до будущих времён.

Тонька присоветовала настойку - особую, на специальных травках и ягодках. Дома такого добра - хоть упейся, и всё же я поддался на уговоры.

Мы сидели на лавочке, солнышко припекало, настойка грела желудок. Хорошо!