Из блокады (СИ)

- Ого, - Сашка присвистнул. - Если нужен - вызови к нам. Захочет - придёт. А не придёт - ещё раз вызови. Не дело это, самому в крысятник ходить - много им чести.

- Да мне задать пару вопросов.

- Ну, как хочешь. А может, вместе пойдём? Оно спокойнее будет.

- Спасибо, - искренне поблагодарил я, - справлюсь. Дельце-то пустяшное.

- Ну, как знаешь.

Серые бараки угрюмо выстроились в шеренгу. На них посмотришь - уныло становится, а жить здесь - вообще тоска. Даже пахнет это место гадко: гнилью, безнадёгой и нечистотами. На лавочке сгорбилась женщина - неопрятная и потухшая. Дуська - личность в Посёлке известная.

- Хочешь? - угрюмо спросила она, распахнув ватник. Наружу вывалились обвисшие сморщенные груди. Ощутимо повеяло крепким перегаром.

- Отвали, Дуська, - брезгливо сказал я. - Чё к людям клеишься? Местных не хватает?

- Козлы эти местные. Что с них толку? Измучают почём зря. Хорошо, если за выпивку. А могут и по-простому - в глаз двинуть. Козлы и голодранцы. А ты - парень другого сорта.

- Вроде не совсем глупая баба, - сказал я. - Выпороть бы тебя, может, за ум бы взялась?

- Вот и выпори. А хочешь - отпори. Тебе как больше нравится?

- Дура, - плюнул я, и нырнул в подъезд. А вслед услышал равнодушное:

- Тоже козёл... как жить? Одни козлы вокруг!

В бараке запах крепкой махорки перешибает все прочие ароматы. Деревянные щиты разделили помещение на ячейки. Везде, где осталось свободное пространство, развешена сушиться одежда - от неё разит сопрелым тряпьём. Полумрак - на весь коридор два маленьких окошка, а в большинстве ячеек окон вообще нет. В одной из таких нор и обитает Пасюков.

В ответ на вежливый стук из-за двери проворчали: "Кого черти принесли! Заходи!" Я зашёл. Комнатка небольшая, зато через окошко в неё проникает бледный вечерний свет. В углу самодельная буржуйка - тоже, по местным понятиям роскошь. Стол, деревянная кровать, полка на стене.

Сам Пасюков разлёгся, отдыхает после трудного дня. На нём - только штаны. В одежде он казался здоровяком, сейчас видно - жирный пузан. Под седым курчавым волосом, покрывшим тело, просматривается картинная галерея - множество нехитрых синих наколок. Днём Пасюков лучился добродушием - сейчас на физиономии недовольство пополам с удивлением. Дескать, не ожидал я тебя здесь увидеть, парень, да вот увидел, и не очень обрадовался.

- Ого, кто пожаловал! Наш герой! - Пасюков удивительно проворно для грузного человека сел на кровати. - Чем обязан?

- Да вот, - ответил я, - шёл мимо, решил заглянуть. Уважить.

- Ну, заглянул, - проворчал Пасюков, - ну, уважил. Дальше что?

- Ничего, - я поискал глазами, куда бы присесть, и увидел в углу трёхногий табурет.

- Возьми с печки чайник, - попросил Пасюков, а сам достал с полки две кружки. - Сейчас мы с тобой по чайку вдарим. У меня крепкий, зараза. Люблю, понимаешь, чтобы покрепче. Только сахара нет, уж извиняй.

Алюминиевые кружки вызвали некоторое сомнение: снаружи почернели от времени, а изнутри к стенкам прилип густой коричневый налёт. Я подумал, что в гостях не привередничают, и стал разливать из чайника пахучую жидкость. Пасюков следил за мной тяжёлым взглядом.

- Ты по поводу Мухомора, что ли? - спросил он. - Я думал, мы это дело закрыли!

- Чёрт с ним, с Мухомором, - махнул я рукой. - Мне другое интересно. В мастерской говорят, что у тебя имеется документик, разрешающий делать ножи. Посмотреть бы.

Пасюков даже глаза вытаращил.

- Ты, Олежка, меня в эту ерунду не впутывай! - с угрозой в голосе отчеканил он. - Тебе же спокойнее будет! А разрешение, да, есть. На пять разделочных ножей - мы на свиноферме работаем, хрюшек режем! Поручил я это дело Мухомору, а он, понимаешь, жадный и глупый, вот и попал в историю. Как со слесарями договаривался - не знаю. Наделали они лишних инструментов, пусть и отвечают. А с Мухомора будет особо спрошено, по-нашему. Мы ему мозги-то вправим!

- Ладно, понял, - я деликатно отставил в сторону кружку с чаем. После глотка этого напитка язык онемел, будто я объелся лесной черёмухи. Уж не знаю, из чего здесь изготавливают это ядрёное пойло, но без привычки много употребить не получится. - Извини, что побеспокоил. Кстати, насчёт разрешения - можно глянуть? Так, для порядка.

- Отчего ж нельзя? - Пасюков насмешливо сощурил глазки. - Где-то лежит. Здесь я, понятно, бумажек не держу. А ты, ежели такой любопытный, завтра приходи ко мне на ферму, там увидишь. Да не переживай, документ в порядке: и печать имеется, и подпись Асланяна. Всё, как положено.

Опять Асланян каким-то боком к этому делу притёрся! Хотя, кому ещё подписывать такой документ, как не завхозу?

Ничего нового я не узнал, да не очень-то и рассчитывал. Пасюков - большая рыба. По местным, барачным, меркам - акула, да и в посёлке величина заметная. Не по мне она. И ладно, на мальках отыграюсь. Уж с ними-то другой разговор выйдет, с ними обойдёмся без церемоний. Корнил, и, этот... которого Сусликом кличут. Раз я здесь, надо с ними пообщаться - чтобы второй раз не ходить!