Из боя в бой

– Он у тебя первый? Тогда с почином тебя, не знаю твоего звания.

– Старший сержант. По общему счету не первый. Я как Белоруссию прошел, с десяток их уложил. Одного даже лопатой. А вот ножом – первый.

– Выдвигаемся! Справа по одному марш. Комиссар – замыкающим. Пошли!

Спецотряд Сосновского

– Как у тебя с немецким, капитан?

– На уровне… – Сосновский поскреб пальцами два дня не бритую щетину. – На уровне «хэнде хох!» и «Гитлер – капут!»

– Негусто. – Майор-особист глянул на него и погладил ладонью чисто выбритые щеки. – А у твоих ребят?

– Еще лучше, – усмехнулся Сосновский. – «Доннер-веттер… твою муттер!»

– Понятно. Вам переводчик нужен.

– Не просто переводчик, майор. Нам нужен настоящий немецкий офицер. Форма, документы, знание обстановки.

– Поищем. У нас много чего найдется. И переводчики, и разведчики.

– Разведчик у нас есть, комполка выделил.

– Это само собой. Еще чаю? Это само собой. Но тебе нужен не только тот разведчик, что ползает. А тот, кто в полный рост ходит. Так я понял?

Сосновский молча кивнул.

– Ладно, капитан, шагай. Комполка ждет. Шагай налево по тропке, не ошибешься, его блиндаж аккурат под сосной.

Блиндаж был добротный. В углу – даже настоящая печь. Комполка заметил его взгляд, усмехнувшись, пояснил:

– Мои умельцы сочинили, саперы. Кирпича-то – хоть завались, – это он с горечью сказал. – Как отстраиваться-то будем?

– Отстроимся. Надо прежде немца прогнать.

– Прогоним. Не вековать ему на нашей земле. Садись. Чай будешь?

Сосновский улыбнулся.

– Спасибо, товарищ подполковник. По третьему разу не смогу.

– Понятно. Как устроились?

– Нормально. Люди отдыхают.

– Это хорошо. Отдыхать всегда лучше, чем работать. Тогда вот смотри, – он развернул на чистом столе карту, – вживайся. Вот здесь, – комполка повел торцом карандаша по истертой, испещренной значками и знаками трехверстке, – вот здесь – линия обороны моего полка. Сосед слева – 176-й мотострелковый полк, справа…

– Извините, товарищ подполковник, – перебил его Сосновский, – может, лучше на местности посмотрим?

– Что, карту плохо читаешь? Ладно, пойдем. Только вот что, капитан. Перебивать старших по званию у нас не положено.

– Виноват, учту. Я ведь не строевой офицер.

– Однако и я – не кадровый. Строитель я. Потому и душа болит. За каждый битый врагом кирпич. – Он сунул карту в планшет, перекинул его на плечо, надел ушанку. – Ребята, подъем!

В углу, занавешенном плащ-палаткой, шорох, зевок – возникли два бравых автоматчика.

– Пал-Петров, – фамильярно посоветовал один из них. – Каску бы надели.

– Ничего, сейчас тихо. Пошли.

Небо совсем засинело. Будто замерзло к ночи. На западе мерцали сполохами разноцветные ракеты. Но стрельбы не было.

– Затаился фриц, ждет, – проворчал комполка, поправляя ушанку. – Чует что-то, стервец.

О готовящемся наступлении никто не знал. Но знали все. Фронт – как большая коммунальная квартира. Всем известно, у кого в какой кастрюльке что закипает. Обстановка строжайшей секретности. Скрытное перемещение частей. Смена соседа по обороне. Чуть слышный гул техники в тылу, на рокадах. Частые самолеты воздушной разведки. Пополнение частей, усиленное питание. И боепитание тоже. Солдат все видит, все слышит, а значит, и все знает.

Вышли к линии обороны, спустились в траншею. Один автоматчик шел впереди, отвечая на оклики часовых и наблюдателей, второй мягко топал валенками сзади, ворчал пожилым, прокуренным баском:

– Шлём не носит, а сам приказ издал: кого без шлёма увижу – табачного довольствия лишу. А то и фронтовых соточек. Людей берегёт, а сам не берегётся.

Тишина нарастала. Напряглась перетянутой струной – вот-вот лопнет со звоном и взорвется огнем и грохотом. Воздух был свеж – не утомлен гарью. Только местами потягивало запашком тяжкого окопного быта.

Дошли до пулеметной ячейки. Пулеметный расчет стоя подремывал, подняв воротники полушубков. Но начальство почувствовал разом.

– Ну-ка, братцы, пропустите отцов-командиров, – скомандовал комполка.

Сосновский втиснулся с ним в ячейку, принял бинокль.

– Смотри внимательно, капитан. Прямо – овражек заминирован с обеих сторон, там и воробью негде покакать. А со стороны противника еще и колючка, в четыре ряда, с сигналами. Это понятно?

– Но охранение какое-то там есть? – спросил Сосновский, не отрываясь от бинокля.

– Охранение есть. Но не сугубое. Наблюдение ведут небрежно, разведка проверяла. – Он тронул бинокль, чуть довернул его вправо. – Теперь смотри дальше. Саперы по ложбинке стежку проложили. Идет точно на ломаную ель. Видишь ее? Ни полшага в сторону. А дальше ложбинка вклинивается в рощицу. Она сквозная, просматривается со всех сторон. Естественно, там никаких дислокаций противника не имеется. Разведка это тоже проверила. И не раз. Кстати, твой, теперь твой, Кочетов туда ползал. Очень парнишка дотошный.

– Дальше?

– А дальше совсем хорошо. Рощица в лесной массив вливается. Глухой. Этим лесом вы без проблем до самого Михалева доберетесь. Все ясно, капитан? Вопросы есть?

– Что-нибудь отвлекающее намечено?