Из бранных книг (рассказы)

Лукницкий Сергей Из бранных книг (рассказы)

Сергей Лукницкий

Из бранных книг (рассказы)

АВТОМОБИЛЬ

Когда-то я не знал, что глупо быть легким на подъем. Сидел дома, все у меня шло ровно и, если смотреть философски, неплохо. Но вдруг русская хандра куда-то потянула, я надел только ватник и отворил дверь.

Настроение держалось соответственно дождю, который лил, смывая последнюю зелень с листвы.

Я дошел до конца улицы, оглянулся на оставленный дом и впервые тогда подумал, а зачем, собственно, я вышел. Однако, не дав развиться капитулянтским мыслям, зашагал, уже не оглядываясь, старательно обходя лужи, и вскоре оказался на огромном пустыре, доселе мною никогда не виденном.

Странно, но это обстоятельство меня нисколько не взволновало.

От пустыря поднимался пар, ботинки мои промокли, глупо, что я не надел сапоги, но не бежать же переодеваться, хотя, безусловно, надо было вернуться.

Если б я вернулся, быть может, все пошло бы дальше по-другому. Но занозой засевшая в голове примета, что, если вернуться, пути не будет, не позволила мне это сделать. Теперь я знаю точно: сия примета существует для того, чтобы каждый из нас, вернувшись, еще раз хорошенько подумал: а правильный ли он выбрал путь? И вообще, надо ли куда-то идти?

Как бы то ни было, я шел вперед. Шагал себе через пустырь, а когда оглянулся всего на секунду, то увидел, что серо-голубой туман закрыл уже границы пустыря и теперь возвращаться вообще невозможно. Невозможно хотя бы потому, что следы мои, если б я вдруг вздумал искать дорогу домой по ним, затянуло водой.

А что касается общего направления, то кто мог поручиться, что сюда я шел только прямо?

Низкое небо, почти задевающее за голову, - наверху, внизу - ни единой кочки, на которую можно присесть, ни одного обнадеживающего луча света вокруг и в довершение ко всему сгущающаяся мгла навевали тоскливый ужас.

Я поднял глаза к небу и стал всматриваться в дождинки, надеясь разглядеть среди них хоть одну звездочку, чтобы было не так одиноко, как вдруг именно в этот момент ноги мои ощутили вместо хлюпающей воды твердую поверхность, и я понял, что выбрался на какую-то дорогу.

Что это за дорога, я не знал, никогда в жизни тут не был и даже не слышал об этих местах, хотя жил не так далеко.

Но уже потому обрадовался, что дорога всегда имеет чудесное обыкновение куда-то вести.

Мне решительно все равно, в какую сторону двигаться, поэтому я даже не стал бросать жребий, а пошел в том направлении, куда несли меня ноги.

Однако прошел и час, и другой, и третий, а дорога все не кончалась, и, сколько я ни вглядывался ни вперед, ни по сторонам, нигде я не мог заметить никакой точки света и никакого намека на то, что могло бы мне хоть как-то помочь сориентироваться.

Дорога едва различалась, но я заметил, что если смотреть, не вглядываясь в ее очертания, а поверх нее, то уголки глаз довольно четко различали границы обочины.

Долго ли, коротко ли я так шел, вспомнить не могу, но, конечно, устал и, уже подумав о том, не снится ли мне вся эта дискомфортность, - потому что это невероятно - вдруг заблудиться, как впереди я неожиданно увидел что-то черное и вокруг этого черного - тоже черное, но поменьше, копошащееся и множественное. Потом это множество распалось и превратилось в пятна, похожие на людей.

На всякий случай я сошел с дороги, стараясь слиться с чернотой обочин, подобрался ближе, поскольку страх куда-то исчез, а вместо него разгорелось вдруг во мне яростное любопытство.

Подойдя ближе, я увидел, что это черное большое - есть не что иное, как старомодный автомобиль, а копошащиеся вокруг него тени - действительно люди, которые нервно спешили, судя по их движениям, доделать какую-то работу, вероятнее всего, бессовестную, и потому имели вид разбойников.

Я не ошибся.

Из черного автомобиля, такого старого, какой не увидишь теперь и в музее, похожего скорее на карету, а не на машину, с керосиновыми лампами вместо фар, люди в черном выволакивали связанного человека, по всей видимости, с намерением его убить.

К сожалению, я не ошибся и на этот раз.

Один из разбойников повалил связанного тут же на землю и принялся душить его.

Другой, маленький, в кепке, немедленно вскочил после этого за руль, за ним последовали остальные.

Я понял, что вся эта недобрая компания на темной дороге элементарно захватила машину.

Последний, прежде чем забраться к своим товарищам и укатить, оттащил связанного мертвого на обочину и бросил почти что у моих ног, отчего я имел возможность увидеть, что связанный действительно безжизнен, что у него благородные черты лица, и на нем была к тому же военная форма.

Мне не хватило одной секунды, чтобы отступить на шаг назад.

Я был замечен этим, еще не успевшим отойти разбойником, и в мгновение ока, не знаю, как это получилось, очутился в машине.

- Контру привел, - сказал разбойник с сильным акцентом, обращаясь, видимо, к сидящему за рулем.

Я сидел тихо и не рыпался, потому что не знал, как мне на все это реагировать.