Из бутика с любовью

Марина взяла еще красную маечку, пошитую как двухслойную – нижний слой белый, верхний красный. Как будто они надеты одна на другую. – Пойдем, я думаю, это здесь.

К примерочным стояла очередь.

Анастасия вошла в «Спортмастер» и огляделась. Справа стояла стойка с роликовыми коньками. Чуть дальше располагались мячи. Еще дальше висело огромное количество спортивных сумок и рюкзаков – некоторые рюкзачки маленькие, другие побольше. Напротив расположилась стена со спортивной обувью. Анастасия тут же подошла и взяла в руки кроссовку Adidas – черную, лаковую, с тремя золотыми полосками. В ней было что-то вызывающе красивое и при этом удобное. В таких кроссовках можно убегать от...

Анастасия тут же отогнала от себя мысль.

«Два трупа – Кира и Ульяна. А я – последняя», – подумала она.

Страх сковал ей грудь, задержался в солнечном сплетении и потек куда-то вниз, к пяткам, увлекая за собой сердце.

Она сосредоточилась на кроссовках. Аэродинамическое совершенство, упругая подошва, комфортная стелька. Анастасия уже забыла о том, что хотела купить скакалку.

– Тридцать восьмой можно такие примерить? – спросила она консультанта, смешную улыбчивую девушку с двумя косичками.

Анастасия села на черный дерматиновый диванчик. Прямо перед ее глазами были еще одни кроссовки – на этот раз Puma. Узенькие, изящные как туфли. Они были красными, и Анастасия была уверена, что ножка в них кажется маленькой и аккуратной, и при этом можно ходить и бегать, подпрыгивать...

Она вспомнила про скакалку, но тут консультант принесла ей коробку с кроссовками, и Анастасия занялась примеркой.

Когда Евгения сердилась, она выпячивала челюсть вперед. Тогда в ее обыкновенной, рядовой и вполне обычной внешности не оставалось ничего женственного. Евгения за собой этот недостаток знала, поэтому на людях себя контролировала и челюсть придерживала. Но сейчас смотреть на нее было некому, и она вовсю сердито щелкала зубами. Евгения готовила и сердилась. И на себя, и на Петра. На себя больше.

«Ну почему я такая неженственная, – думала она. – Ну почему есть женщины как женщины? Кокетливые, игривые, губки надуют, ресницами помашут, «да, дорогой», «нет, дорогой», «вот ту красненькую с автоматической коробкой передач». Тьфу! А я все делаю сама. Стремлюсь все контролировать, не считаю слабость достоинством! Почему?»

Она снова выпятила челюсть вперед и защелкала зубами. Евгения, которая органично чувствовала себя в деловых серых костюмах и черных туфлях, как-то пыталась поменять гардероб. В мини-юбке в клеточку, в золотых босоножках на шпильках, с волосами, выкрашенными в платиновый цвет, она чувствовала себя то ли участницей маскарада, то ли волком в овечьей шкуре.

При этом все портили настороженные, умные, внимательные глаза и кривая полуулыбка. Одежда помогала, только пока мужчина смотрел на Евгению со спины. Почему-то, посмотрев ей в глаза, ее начинали бояться.

Евгения знала, что на работе ее опасаются. Эти сжатые в ее присутствии плечи, эти опущенные глаза, эта шаркающая походка. Она давно отчаялась найти себе мужчину. Смотрела в испуганные и затравленные глаза, и возникало желание вцепиться в глотку этим трясущимся существам, которые позорили своей трусостью звание мужчин. Причем тряслись и подчиненные, и те, на кого Евгения обрушивалась с проверкой.

В Петре она не увидела ни страха, ни стремления подлизываться. Желание действовать ударно и нестандартно заставило сделать ее предложение Петру.

Не получилось.

Но почему-то у Евгении не было ощущения проигрыша. Она посмотрела на платье, на котором больше не было пуговиц, потерла шею в засосах и улыбнулась. Торчащая челюсть при этом автоматически спряталась. Телефон Евгении пискнул, доставив сообщение, она подошла, взяла его со стола, раскрыла, прочитала.

«Только ноги».

Еще и отправлено из Интернета.

– Кто-то ошибся, – решила Евгения. – Адресатом. При чем здесь ноги? Только. Ноги. А руки и голова?

Она отложила телефон и принялась чистить чеснок.

Марина и Дима примеряли, примеряли и примеряли. Платья, юбки, топы, джемпера, шортики и брючки. Кое-что Марине понравилось. В частности, трикотажное платье до пят на тоненьких бретельках, мягко охватывающее фигуру.

– Бомба, – кивнул Дима. – Очень красиво.

Хлопок был уютным, теплым и каким-то очень комфортным. Марина вообще любила натуральные ткани.

– Купим, будешь ходить дома, – сказал Дима. – Редко тебе что-то идет так, как это платье. Оно просто-таки создано для тебя.

Потом Дима включил лампу и осмотрел примерочную. Ничего. Ни малейших следов крови.

– Давай отнесем на кассу, – сказал Дима, кивнув на платье, – и пойдем изучать следующую кабинку.

Но следующая кабинка была занята двумя подругами.

– Маша, – доносился через тканевую перегородку басовитый голос, – Маша, с твоими ногами такую юбку носить нельзя. Ты на себя посмотри. У тебя же жир на коленях болтается.

В ответ раздалось возмущенное бормотание.

– Кто тебе правду скажет, как не я, твоя лучшая подруга, – продолжал басок, – я же не виновата, что жир у тебя и правда болтается, это ж объективная реальность.

Бормотание приобрело визгливые нотки.