Из Чикаго

Это была не первая Всемирная Expo — одиннадцатая. Четыре уже прошли в Париже, две в Лондоне. Даже в США чикагская не первая, уже была в Филадельфии. А первая прошла в Гайд-парке в Лондоне, в 1851-м. Главным пунктом там стал Хрустальный дворец из железа и стекла, и все это делалось не просто так, а со смыслом, as a way to bring together societies fragmented along class lines. В общем, тоже экуменизм, социальный.

Сейчас они что-то затихли, эти экспо. Раньше-то да, Париж, «Рабочий и колхозница», павильон Шпеера, Брюссель со скульптурой атома. Проводятся, но как-то на периферии жизни, даже если и в более-менее крупных городах вроде Милана. На выставку 2015-го претендовал Екатеринбург — не получилось, теперь хочет ее в 2020-м. Но чикагская, 1893-го, вышла одной из самых масштабных. Помимо тотального экуменизма, там была и частная тема: выставка посвящалась 400-летию открытия Америки, отчего называлась еще и World’s Columbian Exposition. По этому случаю испанцы предъявили реплики колумбовых каравелл Pinta, Santa Mar'ia, Ni~na, а норвежцы поступили неполиткорректно, обидев по факту саму идею: приплыли в Чикаго на копии гокстадского дракара.

Упс, так вот в чем смысл заметки, которую я прочел в Chicago Tribune незадолго до этого абзаца! Официальные представители Chicago Park District сообщили, что у них возникли финансовые и технологические проблемы с каким-то кораблем викингов — его пора реставрировать, поэтому лучше бы снять его с баланса города и отдать некоммерческому обществу Friends of The Viking Ship Inc. Сообщалось, что «the repair, relocation and exhibition of the ship could cost $3,120,000», а у города денег нет. И вообще, не их это профиль, «The Park District is ill-suited», плохо подходит для того, чтобы рассказывать общественности об уникальном культурном вкладе Норвегии в колумбову выставку и американскую жизнь.

Это тот самый дракар и есть. Причем, хотя идею выставки норвежцы как бы уязвили, приняли их хорошо. Потому что это же все не так всерьез, а — развивающее развлечение и плюрализм точек зрения, так что викинги вполне согласовывались с испанцами. Но откуда, собственно, норвежцы плыли на своей рабочей копии? В Чикаго же озеро, а не океан, а по озеру-то и индейцы туда-сюда перемещались?

Архитектура

Справочники сообщают, что «в архитектурном отношении это был триумф принципов бозара». «Бозар» (в него превратилось французское beaux-arts, «изящные искусства») — малоприятная шутка середины XIX века: смешать в кучу все подряд. Барокко, античность, ренессанс, орнаменты с золотенькими вставочками, финтифлюшки — лишь бы вышло богато. Карнизы, пилястры, широкие арки, расписные колонны, гирлянды, цветочки и медальоны — цементно-гипсовые, разумеется. В Америке такой стиль любили, да.

Пишут, что выставку строили одновременно с восстановлением Чикаго после пожара («Великого»). Странно, сначала надо бы город восстановить, а потом уже заявляться с выставкой? Но это описатели перестарались с драматизмом: пожар-то был в 1871-м, двадцать два года прошло, чего уж. На 600 акрах возле озера воздвигли 200 сооружений, обустроив также лагуну и каналы. Надо полагать, окупилось: за полгода выставку посетили 27 миллионов человек. Все это — за исключением пары зданий — находилось к югу от центра. Можно бы подумать, что Музей Филда (похож по архитектуре на строения ярмарки) с той поры так и стоит, но нет. В том районе к выставке относится только Арт-институт, который отдельно и строили, причем капитально: музей собирался переехать туда после выставки, в связи с чем оплатил строительство (или часть). Прочие здания (кроме еще парочки) были времянками. Так что размах строительства был не таким уж умопомрачительным.

Судя по фотографиям, антропологическая тема понималась организаторами как этнографическая, отчего данный аспект даже доминировал над торжеством прогресса. Но прогресс тоже присутствовал, и именно он требовал ответа на вопрос: что станет главным пойнтом всей выставки? Чтобы как Хрустальный дворец или Эйфелева башня? Особенно нервировала последняя: ее построили к выставке 1889-го, а когда в 1891-м чикагский оргкомитет объявил конкурс на Главную точку, то оказалось, что Эйфелева так воздействовала на соискателей, что они в основном предлагали построить башню еще выше. Собственно, ранние мысли о «чикагском Шпиле».