Из чужого мира

— Вы слишком громко думаете, уважаемый. Например, сейчас подозреваете Курносова в предательстве и выбираете способ его убийства. Но он правда не заслуживает столь жестокой казни.

— Какой?

— Заливать глотку расплавленным свинцом… это как-то неэстетично и отдает дремучим средневековьем.

— А копаться в чужих мозгах? — побледнел Жуков.

— Иногда бывает полезно. Например, чтобы быстрее наладить контакт.

— А если я сейчас прикажу кое-кого на ноль помножить, какие песни ты запоешь?

— Вы готовы отказаться от миллиардов, только чтобы потешить свое самолюбие? Не верю. У серьезных людей на первом месте дело, а уж потом все остальное. Или я не прав?

— Складно говоришь, но пока из всей болтовни меня еще ничего не заинтересовало по-настоящему.

Онзи сразу почувствовал человека, трудно поддающегося внушению. С таким требовалось действовать аккуратно.

— Хорошо, давайте о деле. Виталий принес сюда сто таблеток, которые можно пустить в продажу по бросовым ценам. Причем распространять их следует среди особо запущенных клиентов, некогда находившихся наверху, а потом сброшенных оттуда. Я имею в виду артистов, журналистов, политиков…

— Зачем?

— Излечившись, они быстро распространят информацию о чудодейственном средстве, которое не только избавляет от зависимости, но вдобавок омолаживает организм.

— Допустим, — кивнул Жуков.

— В результате к вам хлынут тысячи желающих толстосумов. Поправить здоровье и помолодеть охота каждому.

— А сам? Ты эти таблетки принимаешь?

— Нет. И вам не советую.

— Почему?

— Вы же свою продукцию тоже не употребляете.

— К чему она приводит, знают все. А твои таблетки?

— За все хорошее рано или поздно приходится платить, — ответил Анисим. — Мое лекарство лет через пять втрое повышает риск умереть от сердечного приступа. Но это ведь легкая смерть, не правда ли?

— Возможно, — задумался Полководец. Если бы собеседник принялся уверять, что средство абсолютно безвредно, то разговор на этом бы и закончился. Но таблетки оказались отнюдь не безобидными. — Сколько товара имеешь на руках?

— Несколько сотен тысяч доз. Их желательно распространить в ближайшие сорок дней. Готов вложить в дело и собственные немалые деньги, чтобы потом иметь долю с прибыли.

— Не пойму я тебя, Анисим. Почему пришел ко мне? Деньги имеются, рецепт, если Виталик не соврал, знаешь…

— К сожалению, не я один, — придумал на ходу Онзи. — Но у конкурента пока нет партии товара. Получит ее, самое раннее, через два месяца. К этому времени рынок должен быть нашим. С вашими связями полагаю, это сделать несложно.

— Возможно.

Агент Зира наконец пробил брешь в стене недоверия. Требовалось закрепить успех.

— На какой счет перевести деньги?

— А ты не боишься, что я просто возьму их, а сотрудничать с тобой не буду?

— Нет.

— С чего вдруг такая уверенность?

— Свое я могу забрать в любой момент. А при большом желании — и чужое прихватить. Даже из самого надежного банка.

— И каким образом?

— Хотите посмотреть?

— Заинтриговал.

— Я позвоню, с вашего позволения?

— Звони.

Онзи набрал номер Гурзаева:

— Рустам, мы тебя ждем.

Через секунду в комнате объявился кавказец:

— Здравствуйте, уважаемый.

Полководец молниеносно выхватил ствол. Едва удержался, чтобы не выстрелить:

— Кто это?

— Мой ученик.

— Как он здесь оказался? Или мне это кажется? Гипноз?

— Нет, телепортация. Для него вообще не существует стен.

— Не верю!

— Своим глазам или мне?

— Пусть он исчезнет! — распорядился Жуков.

По знаку учителя кавказец выполнил приказ.

— Опасный ты человек, Анисим.

— Но я ведь не собираюсь с вами враждовать, Никодим Васильевич.

Когда я рассказал Семену обо всем, что случилось сегодня утром, он надолго задумался. С минуту парень смотрел куда-то сквозь стены, потом сфокусировал взгляд на мне:

— Зеркало было треснутым?

— Точно. Кстати, помнишь мой первый сон, в котором я тебя видел с зеркальными глазами?

— Ну…

— Я тогда не упомянул одну деталь: именно трещина в зеркале помогла избавиться от оков.

— Откуда она взялась?

— После моего удара.

— Мне в глаз?

— Ну, это же сон… — Все равно почувствовал себя неловко.

— Твою ж недосказанность и мать ее путаницу под рентген прозорливости! А ну, пойдем к зеркалу!

Мы перебрались в прихожую.

— Нет, это слишком большое. Жалко бить. Надо у Виктора спросить.

— Он за хлебом ушел, но у нас в комнате есть настольное. С две ладони.

— То что надо! Неси.

На кухне Зайцев положил зеркало на стол:

— Здорово, что оно в рамке. Бей.

— Куда?

— В центр. Нужно, чтобы оно треснуло, но на куски не разлетелось. Сможешь?

— Попробую.

Оказывается зеркало — вещь мстительная. Удар не прошел бесследно. Все случилось, как во сне. Только ранка была не на пальце, а на ладони.

— А теперь мы попробуем провести сеанс. — Семен приставил рамку с осколками к стене и начал колдовать над моей прической. — Это же совсем другое дело! — воскликнул он через несколько минут.

— Что там?

— Лед тронулся! Серый панцирь действительно крошится от контакта с трещинами зеркала. Теперь-то уж я смогу очистить твой цветок от грязи!

— И что тогда будет? — Почему-то представил, как покрываюсь рыбьей чешуей.

— Посмотрим.