Из дневников и рабочих тетрадей

Беру на себя смелость остановить этот взволнованный, томящий душу рассказ.

Уже скоро Юра узнает адрес матери – Казахстан, Карлаг.[63]

Ю. В. любил свою мать так сильно, что трудно подобрать верное слово. Некоторая сдержанность и информативность его писем в Карлаг, где находилась Евгения Абрамовна, объясняется, конечно же, тем, что письма подвергались жесточайшей цензуре.

Он видел черные треугольники штампов с надписью «Цензор N...» и знал, что и на его письмах есть такие же меты.

И еще: он чувствовал, догадывался о тревоге матери за близких; старался в письмах успокоить и хоть как-то утешить ее душу перечислением обыденных забот и жизненных подробностей.

Евгения Абрамовна сохранила ВСЕ письма сына, и сейчас, спустя более полувека, – это полуистлевшие листки, истертые на сгибах. Стоило огромного труда восстановить тексты, и мне жаль, что объем публикации не позволяет привести переписку целиком.

Я надеюсь ее издать полностью.

30.08–41 г

Здравствуй дорогая мамочка!

Позавчера мне исполнилось 16 лет, и я теперь получаю паспорт, эта священная церемония будет пройдена сегодня, т. к. все документы у меня уже есть. Я посылаю тебе одну фоторожу свою, из тех, которые нужны для паспорта. День рождения не был отмечен торжеством, т. к. все ребята разъехались, да и время не такое. Однако тетка подарила мне несколько библиографических подарков и купила сладкие конфеты, вполне заменяющие сахар, к тому же очень вкусные. Бабушка купила мороженое, Н. Д. подарила избр. произв. Гейса и Тита, цветные карандаши.

Мы живем по-прежнему в Москве, все здоровы. Тетка недавно поступила на работу, баба Роза сидит дома, а мы с Тингой исполняем различные хозяйственные работы. Тинга чаще всего ходит за маслом, овощами, подметает комнату, моет посуду. Я же специализировался на хлебе, керосине и езде за обедом. Кроме того, почти каждый день есть непредвиденные дела, которые тоже надо исполнять, я, например, последние дни все ездил за всякими своими справками, снимался и т. д. Вечером мы с Тингой читаем пьесы. Скоро, вернее позавчера, должен был начаться 41/42 учебный год, но несмотря на такой близкий срок никто еще твердо ничего не знает, будем ли мы учиться или нет. В школе нас, правда, записали, но неизвестно – с целью ли ученья или с какой-нибудь другой. Я встречался со своими школьными ребятами, но они, как и все, пребывают в неизвестности, и думают поступать, если не будет учебы, в техникум. В школе тоже ничего толком не сказали.

Ганька сейчас в Башкирии, он мне написал письмо, я тоже писал ему. Н. Д.[64] может быть тоже к нему поедет. Недавно к нам было письмо от Ундея. Он был последнее время в Ленинграде, потом куда-то уехал. Я сейчас с бабушкой и Тингой поеду на Калужскую[65] (бабушка сегодня выходная), там мы искупаемся, потом Тинга повезет обед тетке, а я с бабушкой пойдем получать паспорт.

До свиданья, крепко целую. Юра.

05.12–41 г