Из дома вышел человек…

бабаля мальчик
трестень губка
рукой саратовской в мыло уйду
сырым седеньем
щениша вальги
кудрявый носик
платком обут —
капот в балах
скольжу трамваем
Владимирскую поперёк
посельницам
сырунду сваи
грубить татарину
в окно.
мы улицу
валунно лачим
и валенками набекрень
и жёлтая рука иначе
купается меж деревень.
шлён и студень
фарсится шляпой
лишь горсточка
лишь только три
лишь настеж балериной снята
и тукается у ветрин.
холодное бродяга брюхо
вздымается на костыли
резиновая старуха
а может быть павлин
а может быть
вот в этом доме
бабаля очередом
кандыжится семью попами
соломенное ведро.
купальница
поёт карманы
из улицы
в прыщи дворов
надушенная
селью рябчика
распахивается
под перо —
и кажется
она Владимирская
садится у печеря
серёжками —
– как будто за город
а сумочкою —
– на меня
шурованная
так и катится
за бабаля калеты
репейником
простое платьеце
и ленточкою головы —
ПУСТЬ
– балабошит бабушка
БЕЛьгию и блены
пусть озирает дохлая
ростанную полынь
сердится кошечкой
около кота
вырвится вырвится
вырвится в лад
шубкою оконью
ляженьем в бунь
маханьким персиком
вихрь табань
альдера шишечка
миндера буль
улька и фанька
и ситец и я.
          ВСЁ

1925

>

49 Вьюшка смерть

Сергею Есенину

ах вы сени мои сени
я ли гусями вяжу
приходил ко мне Есенин
и четыре мужика

и с чего-бы это радоваться

ложкой стучать
пошивеливая пальцами
грусть да печаль

как ходили мы ходили

от порога в Кишинёв
проплевали три недели
потеряли кошелёк

ты Серёжа рукомойник

сарынь и дуда
разохотился по мойму
совсем не туда

для тебя ли из корежёны

оружье штык
не такой ты Серёжа
не такой уж ты

пой – май

щёки дули
скарлотину перламутр
из за ворота подули
Vater Unser – Lieber Gott

я плясала соколами

возле дерева кругом
ноги топали плясали
возле дерева кругом

размогай меня затыка

на калоше и ведре
походи-ка на затылке
мимо запертых дверей

гули пели халваду

чирикали до ночи
на засеке долго думал
кто поёт и брови чинит

не по полу первая

залудила перьями
сперва чем то дудочным
вроде как ухабица

поливала сыпала

не верила лебедями
зашухала крыльями
зубами затопала

с этакого по матери

с этакого кубарем
в обнимку целуется
в очи валит блиньями

а летами плюй его

до белой доски и сядь
добреду до Клюева
обратно закинуся

простынкой за родину

за матушку левую
у дерева тоненька
за Дунькину пуговку

пожурила девица

невеста сикурая
а Серёжа деревцем
на груди не кланяется

на груди не кланяется

не букой не вечером
посыпает около
сперва чем то дудочным

14 января 1926

Даниил Хармс

Школа чинар ей Взирь зауми