Из другого теста (СИ)

Наруга фыркнула и потопала, было, навстречу Нару, пытающемуся переползти через медвежью тушу. Но тут из дома показалась Гранка и позвала её зайти на минутку. Как ни странно, мужики этой задержке не воспротивились. Не обошли вниманием и Ракну с Бинкой, страшно удивлённых приглашением. Ожидалось какое-нибудь напутствие? Или трогательный ритуал с извинениями по поводу того, что берры прощёлкали Ари? Но всё оказалось гораздо проще: им предстояло поменять шмотки. Нутбер с Бробером вообще скупо кивнули гостьям и вернулись к своей беседе с Шатхиёй. А Юлька с Гранкой потащили подруг на громадную беррову кухню. Там их встретили три пожилых дамы, перебирающих груду кожаных обновок. Даже не кожаных, а скорей замшевых — глазастая Бинка влёт узнала матерьяльчик, что пошёл на пошив берровых штанов. Его приходилось вымачивать в Мёртвом озере, чтобы он рассыпался на молекулы вместе с хозяевами.

Ещё Анабер в котловине просветил новеньких по поводу их старой одежды. Та была в рюкзаках, что попали вместе с хозяйками в игольницу. И подверглась некоей обработке сродни той, что пережили сами хозяйки. Потому и оружие мужики не забрали, утопив его в озере. Оно перестало быть оружием: нестабильные клоны прежнего рассыпались от первого же выстрела. Короче, штаны и майки девушек развоплощались вместе с ними — видать, планета считала их чем-то, вроде шкуры. Честно говоря, в крепость беррихи заявились подлинными голодранками, хотя их одежда и отталкивала грязь. Вот заботливый вожак и отдал распоряжение местным швеям пошить для них новую одежду. Никаких роскошеств: всё те же штаны, майки и лёгкие курточки, особой нужды в которых не было. Скорей выверты мужской ревности: это наши бабы, вот и не пяльтесь всякие там, разные. Переоделись быстро, хотя без привычного белья показалось как-то… не так. Оно теперь тоже бесполезно, но всё-таки. Мастериц Бинка расцеловала: всё было в пору, словно с них снимали мерки. Хотела, было, нахапать всего про запас, но Гранка надавала алчной коллеге по рукам и выперла из дома.

Вскоре их отряд аккуратно выбрался из крепости и лихо потрусил берегом озера к северному перевалу, озаряемому заходящим солнцем. Три медведя при поддержке трёх мандаринов — сила, что ни говори. Четвёрка бесхозных самцов и самочек не пожелали отрываться от вожака. Да и подруги Шатхии с Гранкой провожали их почти до подножия перевала, нервно квохча по дороге. Но потом всё-таки отстали, понеслись обратно, ибо беспилотное существование их уже заметно тяготило. Перед собой дубли гнали верещащий от обиды молодняк.

Три дня они шпарили к цели, нагоняя упущенное время. Отдыхали ровно столько, сколько требовалось дублям. Чем дальше забирались на восток, тем разительней менялись окрестности. Настоящие горы уходили за горизонт, уступая место высоким пологим холмам. Хвойные гиганты не царили повсеместно — всё чаще среди них появлялись клочки лиственной растительности. Реки и прочие текучие объекты вальяжно двигались, куда их несло. А куда их несло, Наруга не представляла: материк-то, вроде, окружён непроходимыми горами. И каким боком реки впадали в океан, можно было только фантазировать.

Пилоты почти не виделись друг с другом, но Дубль-Гет старался держаться ближе к Нару. Тот был не в восторге — не говоря о его юных сородичах, а то и детях. Но мудрый вожак мандаринов отдавал должное симпатиям своего пилота. А может, и чувствовал, что без притирки с этими ужасными медведями ему теперь не обойтись, раз уж их пилоты так привязаны друг к другу. Дубль-Гу подозрительно заинтересовался мандаринкой Би. И стоило ему переборщить с вниманием, та фыркала — копия Бинки — и демонстративно шарахалась, изображая оскорблённую добродетель. Просьбу Наруги повлиять на Гуго, Гет проигнорировал — Бинка на её собственные увещевания положила примерно то же. И вся эта мелодрама уже начинала доставать.

На четвёртый день к вечеру медведи остановились в небольшом распадке с довольно отвесными склонами. Небольшая речонка на его дне не производила впечатления большой стервы, однако то, что она тут намыла, говорило само за себя. Весело тут весной — оценила Наруга, выбравшись из Нара и оглядывая место привала. Нечто подобное испытывает каждая приличная женщина, когда её несёт по кочкам: бурлит, кипит, рвёт и мечет, снося горы и обрушивая небеса…

— О чём задумалась? — прогудело ей в макушку.

Наруга вздрогнула. Хорошо же её накрыло, если она не почуяла его приближения. Опасный симптом. И крайне неуместный на этой планете.

— Тебя уже трижды сожрали, — подтвердил диагноз Гет, обнимая её за плечи. — И дважды порвали Нара.

— Тут неправдоподобно спокойно, — пожаловалась подкатившая к ним Ракна. — Это подло. Ощущение безопасности так и лезет в глаза. Хочется снять штаны и загорать.

— Сними и загорай, — без малейшего намёка на шутку предложил Гет. — Но, это пустая трата времени. После первой же трансформации ты станешь такой, какой была до… того дня. И если тогда у тебя не было загара, значит и теперь не появится.

— Поняла, черномазая? — съехидничала Бинка, картинно подбоченясь.