Из двух зол...

— Ну а что я еще должен подумать об парнях, что от баб отказываются? Которые сами им в руки идут.

— Чего это отказываются-то? — к нам приближается Конь, Утюг тоже поднялся и маячит за его спиной. — Мы всегда за здравый кипишь!

— Тебе на пост через полтора часа, — попытался срезать его Длинный. — И ночью тоже у тебя смена!

— Отдежурим, — легкомысленно отмахивается Конь. — Поменяемся сменами. Если мы баб достанем, то за пару часов с ними Дрын хоть всю ночь один простоит. Ха-ха-ха… Не ссы, Длинный. С Дрыном мы сами договоримся. Всё будет ништяк. Мы его утром сменим.

— А если вас подстрелят?

— Да все ништяк будет. Мы ж не самоубийцы. Сами под стволы не прыгаем. Все ништяк будет! Что они там со своими пукалками против наших автоматов смогут сделать? Да мы пройдем и не заметим.

— Смотрите сами, — сдался Длинный. — Но имейте в виду — я против!

— Да все ништяк будет! — успокаивает его Конь. И, поворачиваясь ко мне, спрашивает. — Ну что когда выходим-то?

— Сегодня ночью. — Коротко отвечаю я, дистанцируясь от их разборок между собой. — Вечером за вами заедут и мы все соберемся у меня. Познакомимся все кто в рейд идет. Договоримся как друга отличать. Кто что делать будет. Кто какой дом штурмовать.

— Да что там договариваться — прийти да и перестрелять их всех!

— Ша! — хищно оскалился я. — Это ты Длинному можешь мозги парить, а у меня будешь делать все что я скажу!

— Что-о? — взревел раненым носорогом Конь и резко заскулил, получив ботинком по яйцам. Я не мог удержаться. Уж слишком он удобно стоял. Я с самого начала разговора примеривался. В сторону дернувшегося Утюга я выставил выхваченный из кармана Макаров. Стоявшие до этого бессловесными тенями за моей спиной Эльба и Тёмыч тоже вскинули свои ружья, взяв на прицел и Утюга и Длинного.

— Слушай сюда, боец, — мягко, почти нежно пропел, я переводя пистолет к его голове. — Если ты хочешь получить этих баб, то выполняешь всё, что я скажу. Главный тут — я. Самовольства я не потерплю. Не хочешь подчиняться? Тогда иди дальше вон кинушку смотри. Больше тебя никто не побеспокоит. Пойдешь спокойно на пост вечером. И никто не будет кричать: — «Глядите, вон Конь идет, тот самый, что зассал за бабами идти».

— Ах ты… — прохрипел все никак не могущий разогнуться Конь.

— Решай, — оборвал я его. — Или тебе нужны девки и ты соглашаешься на один вечер подчиняться мне. Или ты гордый и никому не подчиняешься и сидишь тут и дрочишь всю ночь в кулачок.

— Ладно, — прохрипел он кое-как распрямляясь. — Но после этого дела мы еще с тобой поговорим.

— Сколько угодно, — согласно киваю я и, чуть поколебавшись, прячу пистолет обратно в карман. Впрочем, руку из кармана не спешу вытаскивать. И ребята опустили ружья тоже, но они их из рук не выпускают. Понимают обстановку. — Но только после дела. В общем, вечером за вами заедем. Пошли, ребята.

Из здания заправки я выходил последним. Прикрывая своих ребят и спиной к заправщикам так и не поворачивался. Ну нет у меня к ним веры ни на грош. Даже мыслишка шевельнулась: а нужны ли мне такие союзники ночью? Но я отбросил ее. Что бы там не говорили, но парни старшие. Боевые. И вооружены по местным меркам просто запредельно круто. Пара таких бойцов может исход всей битвы решить. А то что поссорились… Так до ночи остынет. Успокоится. А там еще поговорю немного. Надавлю ещё раз. В чужой компании желание качать права поуменьшится. Вот только в бою вполне может и в спину пальнуть. Ну так я ему своей спины подставлять не собираюсь. Да и поговорю ещё. Пока ему просто нужно остыть. Блин, ну на ровном месте же себе смертельного врага создал. И ведь даже пристрелить его нельзя! Князь гибели своих бойцов не простит.

По дороге домой меня накрыло. И вот что это сейчас было? Что за несвойственная мне агрессия? В той прошлой жизни я даже гордился, что мог найти общий язык практически с любым человеком. От узколобого питекантропа, до утонченного эстета. Что же произошло сейчас, что я даже не подумал обратить все в шутку, увести разговор в сторону, а сразу грубо надавил на парня старше меня (по крайней мере нынешнего меня) минимум на пару лет и куда более физически развитого?

Да, парень был мне неприятен. (Недаром же я с первых секунд разговора примеривался как бы побольнее врезать ему). Но, обычно, всё это так и остается только мыслями. Я привык держать свои эмоции под контролем. Легче всего списать все это на повышенный фон тестостерона в молодом теле, и вообще списать все на побочку вселения. Многие авторы про попаданцев этим грешат. Мол, «это не я сам. Это реакция тела». Вот только я уверен, что тело тут совершенно не при чем. У местного Альберта совершенно точно не могло быть таких рефлексов. Нет. Дело в чем-то другом. Но в чём?