Из двух зол... (СИ)

– Да. 36,8. А вообще ей явно лучше. Уже сутки как не температурит. И кушать начала с аппетитом. Только вялая она все еще какая-то.

– Ну немудрено... Девочки в садик просятся вот. Как думаешь - можно ее отпустить? Она наших там не заразит ничем?

– Я не думаю, что у нее что-то заразное было. А наши... Они же тут уже были все. Мне Настя рассказывала. Они с Таней приходили сюда все ещё когда она пластом лежала. А ты там у этой лежал... Еще в первый день. Никто не заболел.

– Понятненько. Так что, считаешь можно их в садик отпустить?

– Одних что ли?

– Нет. Конечно нет. Ты и проводишь.

– А ты?

– А мне уже не три годика. Посижу один.

– Так это... У нее одежки зимней нет. Эта, когда ее тащила, ничего не взяла. В одеяло завернула и всё.

– Мда. Проблема. И что теперь - ей на улицу вообще не выходить до лета?

– А... как?

– Да ты не обращай внимания. Это я сам с собой разговариваю. Нужен рейд в город. У нас же тоже шмотья нет толком? В чем выскочили тогда из дома и всё.

– Ну да.

– Как все невовремя... Буду думать. А девочку придется так же. Завернуть в одеяло или в плед и на руках до садика. Ну или на санках.

– Может потом?

– Ну когда потом-то? Видишь, девочки хотят в садик, - я тихонько погладил настороженно зыркающую Машу по голове. И тут же под руку, буквально по кошачьи, ввинтилась Ева. Пришлось и ее приласкать. - Качельки посмотреть.

Стоило Малинке с девочками уйти, я только задремывать начал, как в палату ввалились возбужденные Эльба с мальчишками.

– Ты представляешь, он...

– Крыса! Сам тушенку жрет, а остальным пустую кашу варит...

– У него там целый склад...

Говорили они все одновременно, перебивая друг друга и все трое, пылая праведным возмущением.

– Так, давайте без криков, - поморщился я, - и по одному. Эльба, что там случилось?

– Ну-у-у... Там этот твой Толстый... Валера кажется. Он, оказывается, ещё в самом начале бомбанул магазинчик на заправке. Ну на той... На газпромовской. И жратвы у него припасено охренеть сколько...

– И что? Молодец. Правильно поступил.

– А то, что когда ты его старшим поставил и сказал всех остальных кормить, он с ними не делится!

– В смысле? Он их не кормит?

– Кормит. Но только тем, что они сами в домах нашли. А эти запасы сам жрет! С сестренкой на пару. А Егору, Леше и Андрюшке нашему простую кашу варит. Пустую. А сами с тушняком едят.

– И что?

– Как что? Несправедливо же!

– Что несправедливо? Что он догадался магазин обнести и запасы сделать?

– Но он не делится!

– А почему он должен делиться? - я никак не мог понять их логики.

– Но ты же сам ему приказал...

– Стоп, стоп, стоп! Я ему приказал следить за тем, чтоб все остальные были сыты, накормлены, напоены, умыты. Как он этого будет достигать - я не обговаривал. И приказа отдать всё, что у него есть - тоже не было. Давайте еще раз. Он остальных кормит?

– Да, но...

– Может он им мало дает? Они недоедают?

– Да нет, вроде нормально, но сам-то жрет с тушенкой...

– Я это уже понял. И что? Его тушенка- он и ест. Нас это совершенно не касается. Он же ее не у нас украл? Так что имеет право.

– Но все равно, это как-то...

– Так, давайте все успокоимся и я вам лучше байку расскажу. С намеком. Чтоб вы поняли мое отношение к этой ситуации. Она, конечно, с матом, то так оно даже лучше. Сочнее и лучше усвоите.

– Ну давай.

– Короче, это что-то вроде переписки Петра Первого и Меньщикова. Письмо первое, От Петра к Меньщикову:

"Шлю тебе сто тыщ рублей

На постройку кораблей.

Как получишь дай ответ:

Начал строить али нет?"

Письмо второе. Ответ Меньщикова Петру Первому:

"Из ста тыщ мы девяносто три

ПропилИ и прое..И.

Дай нам Царский свой Совет:

Все же строить али нет?!

Письмо третье. Ответ Петра первого Меньщикову:

"Воля царская моя

Не хочу знать ни х.я!

Где пилИ, кого е..И

Но чтоб Б ЫЛИкорабли!!!"

Стоят, глазами хлопают. Думают. Главную мысль из частушек нашли и теперь переваривают.

– То есть, ты хочешь сказать, что он все правильно сделал?

– Нет! - довольно резко перебиваю я. - Не всё. Но в рамках поставленной задачи он всё выполняет, и, потому, его личные качества в расчет приниматься не будут. Да, мне тоже он неприятен. Но он справляется со своей задачей! А если мы отберем у него то, что он сумел набрать в магазине, то мы будем куда хуже его самого. Это его тушенка! И он может делать с ней всё что хочет.

Стоят, сопят. Умом мои доводи понимают, а нутром... Ну как же. Есть наши, и есть не наши. Наши - это Андрюшка. А Толстый с остальными не наши... А тут Андрюшка, или, скорее всего, одна из девчонок этих, что вчера сбежали, Ксюша и Оксана кажется, пожаловались, что их обижают и всё. Взыграло ретивое... Наших притесняют! И, главное, не объяснить же, что Толстый тоже наш! Они это и так знают... Умом. А внутреннего согласия нет. Ничего. Притрутся.

– Надеюсь, вы не стали делать никаких опрометчивых поступков?