Из дыхания и разрушения

— Лирика, — сказал Родес, но ничего больше не добавил.

Истон вошел, высоко держа голову, глаза пылали, он смотрел на Родеса и меня.

— Отпусти ее домой. Ты не можешь удерживать ее тут.

— Помни, высший король, что и ты не можешь.

В глазах Истона была обида. От слов «высший король». Он потерял мать, теперь был королем. Столько произойдет дальше, и я хотела отойти и сосредоточиться. Потому что я не могла позволить всему произойти сразу. Может, я была слабой, не важно. Я бы билась за то, что было правильно. И я сделала бы то, что нужно.

Но мне нужно было перевести дыхание.

Я просто хотела в свою кровать. Проснуться от кошмара.

Но это не произойдет, так что мне просто нужно было пространство.

Хоть на миг.

Родес отвернулся от Истона, шагнул и задел мои губы своими.

Я застыла на миг, прильнула, наслаждаясь его вкусом, прикосновением. Слезы покатились, и я знала, что, если бы позволила себе, могла бы полюбить его на самом деле.

Но мейсонам нужны были родственные души. Он не смог быть моей. Почему все было так?

— Хотел бы я, чтобы это была ты, — прошептал он и отвернулся.

Он не видел, как я скривилась. А Истон видел.

Истон видел слишком многое.

Родес ушел, Люкен вышел из тени и проследовал за ним.

Мои друзья оставят меня и отправятся в Люмьер, чтобы защитить свой народ. Я не знала, что будет с Истоном, и я не знала, как все это разрешится. Я не знала ничего.

Истон просто стоял там, смотрел на меня. Я не смотрела на него. Я глядела на порог, куда ушел Родес. Я подумала о его последних словах и прошептала:

— И я.

Потому что Родес не врал.

Никогда.

Но не важно, хотела ли я, чтобы он был моим.

Я была одна.

Может, навсегда.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

— Я отведу тебя домой, — Истон отвлек меня от мыслей. От жалости к себе, если подумать.

А я такое не любила.

— Что?

— Розамонд нужно идти с братом, Люмьеру нужно увидеть, что она в порядке. Я вызвался отвести тебя домой, — он подмигнул, и я захотела бросить в него чем-нибудь.

— Зачем?

— Потому что моя мама умерла, защищая тебя, и я не хочу, чтобы ее смерть была напрасной. Так что я прослежу, чтобы ты попала домой, чтобы ты была в порядке и защищена. А потом вернусь сюда и попытаюсь понять, что делать с этим королевством. Надеюсь, это тебя устраивает.

Я знала, почему он был подлым со мной, почему был таким едким. И я заслужила это.

Его мать умерла за меня.

Он говорил мне идти домой, не лезть в это. Может, если бы я послушала, королева была бы в порядке.

Может, если бы я послушала, кошка на моих руках была бы моей подругой, а не крылатым фамильяром, с которым я не знала, что делать.

— Как мне отправиться домой с кошкой с крыльями летучей мыши?

Истон вздохнул.

— Я скрою ее чарами. Все будут видеть просто кота-полидакта. Те, кто со Зрением, увидят, что она — фамильяр. Особенный.

— Что значит «особенный», помимо крыльев?

Он подмигнул, слабо улыбаясь, а потом покачал головой.

— Ты поймешь. Она немного… буйная.

— Ладно, — я не знала, что он имел в виду, но ему просто нравилось меня дразнить. Злить.

— Твоя семья не поймет, что тебя долго не было. Как и семьи Брэлинн и Эмори. Хотя я слышал, что она интересная.

— Не будем говорить о ней, — я не знала, что делала Эмори, или как ей помочь, но я не могла даже думать об этом, мне нужно было сосредоточиться. А тут я не могла это сделать.

Истон поднял ладони, сдаваясь, и пожал плечами.

— Не проблема. Я сделаю морок, чтобы никто не знал, как долго тебя не было, и не задавался вопросом, почему нет Брэлинн и Эмори.

— Ты так можешь?

— Да. Я высший король Обскурита. Я многое могу.

Я посмотрела на него и захотела извиниться. Я хотела взять его за руку и сказать, что мне жаль. Но что я могла? Он не знал меня, а я — его.

— Я не могу оставаться долго, потому что, как и сказал Родес, грядет война, и я теперь король. Думаю, ты не в последний раз на этих землях.

Я подняла голову выше, Брэлинн подвинулась в моих руках, потерлась об мой подбородок.

— Я не знаю, вернусь ли. Я хочу, и мне нужно. Но мне нужно разобраться, что делать. И я не могу сделать это тут. Я не могу делать это с бременем ответственности.

— Понимаю. Я тоже хочу спрятаться. Просто у меня такого варианта нет.

— Это не справедливо.

— Жизнь не справедлива, Лирика. Но ты уже это поняла, да? И да, ты в этом новичок. У тебя нет веков понимания, что ты можешь однажды стать высшей королевой, если твоя мать отойдет от дел. У тебя не было веков войны и раздора. У тебя было несколько недель. Так что тебе можно уйти домой и зализать раны. Но ты — Жрица, Лирика. Ты можешь не знать, что это означает, но никто из нас не знает. Ты — легенда.

— Хватит так говорить. Я не могу быть легендой, когда даже не смогла решить, на кого учиться, в мире людей.

Истон покачал головой, смеясь. Но в звуке не было юмора.

— Может, на то была причина.

— Я в такое не верила.

Я не хотела верить. И теперь я просто скулила. Мне нужно было домой, хоть на время. Там я пойму, что делать. Но я не могла сделать это тут. Я не могла сделать это в месте, где потеряла лучшую подругу, хотя бы часть нее, которую знала. Я не могла делать это там, где меч пронзил мое тело.