Из джунглей (СИ)

   - Зато Хагима - в деревенском святилище, - хмыкает Рами. - Потому что куда-то девалась статуя Лалая, потому что не Чритаки же будет защищать деревню от джунглей, потому что Мхонга служит Хагиме, потому что Хагима - это страх, а значит, порядок. Так говорят старики, так мой отец говорил - и твоя мать, Аши.

   - Вот как... - говорит Аши тихо.

   Рами победительно смеётся.

   - Новый правитель будет из Хагимагдаша, - говорит Рами. - Думаешь, он станет приносить дурацкое печенье Чритаки? Нет, мы будем готовы ко всему. А Хагима не даст джунглям сожрать деревню. И никто не скажет, что мы не боимся богов, не уважаем власть или плюём на закон. Так говорит староста, а он мудр.

   - Понятно, - говорит Аши. Ему вдруг становится всё равно. От него уже ничего не зависит. - А что будет, если снова появится вампир?

   - Будем молить Хагиму о милости, - говорит Рами. - Она заберёт свою жертву и оставит нас в покое. Как все боги. Со всеми можно договориться, кроме тварей из джунглей, разве ты не знаешь?

   - Не знаю, - говорит Аши. Он думает о всепонимающей улыбке Тадзида, о свежих бутонах в зелёных побегах повилики на его голове.

   - Видишь? - говорит Рами гордо и показывает на выжженную траву. - Это сделали жрецы Хагимы с берега Зелёной Реки. Теперь твари из джунглей надолго остерегутся соваться в деревню. И старое дерево рядом с твоей хижиной, которое за одну ночь оплела лиана с светящимися цветами, тоже разрубили и сожгли. Никакого гнусного колдовства из джунглей больше не будет, всё будет, как полагается... Вон там - ты видишь? - новая статуя Мхонги, а кумирня Хагимы теперь всегда украшена цветами. Её чашу мы наполняем кровью по очереди...

   - Ты любишь Шоршу? - спрашивает Аши. - Ты добр к ней, Рами?

   - Ты не успел окончательно испортить её, - говорит Рами. - Она слушает свою мать и будет хорошей женой. Я её люблю. У нас в доме порядок.

   Аши понимает, что здесь закончены все дела. Навсегда.

   Эта мысль наполняет душу тоской, но ничего уже нельзя сделать. Аши поворачивается к Рами спиной и идёт по полосе выжженной земли вдоль кромки джунглей. Скрипит под ногами пепел.

   Аши идёт, и понимает, что Чонгра идёт за ним - в тени зарослей.

   - Аши! - окликает Рами. - Ты уходишь в город?

   Аши не отвечает. В беседах больше нет смысла.

   - Это правильно! - кричит Рами ему вслед. - Убирайся! Так будет лучше всего!

   Аши идёт по пеплу, не оглядываясь. Он думает о тайном городе Тадзида и о том, что он, похоже, чужой абсолютно всем. Кроме Чонгры и самого Тадзида, быть может.

   И, видимо, ему придётся вернуться в джунгли. Навсегда. Из мира людей.

   Аши чувствует, что за ним идёт Чонгра, поэтому боль сравнительно терпима, а одиночество не сводит с ума.

   Он уходит от деревни, от вспаханных полей - и вдруг видит, с какого места жрецы Хагимы подожгли заросли.

   Деревянная статуя Чритаки обгорела, краска на ней облезла и потрескалась, навес обвалился - но весёлая богиня не рассыпалась пеплом. Аши смотрит в её закопчённое улыбающееся личико - и улыбается в ответ. Сделав пару шагов в заросли, срывает несколько кипенно-белых соцветий и украшает обуглившуюся грудь богини. Аши думает о старой жрице.

   Чритаки улыбается и в костре.

   Если Чритаки и может чему-то научить, то этому.

   - Чонгра, - говорит Аши, - не прячься больше. Куда бы я ни шёл теперь, я пойду с тобой.

   И Чонгра отодвигает цветущую ветвь, чтобы взглянуть на Аши. Она улыбается, как Чритаки.

   Без изнанки. Без торжества. Без жадности и без жажды.

   С одной любовью.