Из глубин

Раскаиваться заработавший ректорский пенсион Дюваль не собирался. Оказывается, он думал об отставке уже несколько лет, и случившееся лишь ускорило развязку.

– Понимаете, мэтр… Лаик нужны другие руки и другая голова… Здесь не все чисто… Я не про призраков и не про ночной колокол, будь они неладны, я про унаров. Тут все, как при Франциске, но это хорошо, когда есть Франциск… Сейчас нужно что-то другое. Ноймаринен… Первый маршал найдет кого-нибудь, кто сумеет.

– Вы в этом уверены? – не выдержал я.

– Ну… – уверенности капитанский глаз отнюдь не излучал. – Он – Первый маршал, он должен…

Прекрасно. Сперва я был должен восстановить справедливость, а теперь герцог Ноймаринен обязан найти того, кто наведет в лаикских конюшнях порядок. Если бы этот господин хотел что-то изменить, он бы давно отправил Дюваля в отставку, а, вернее всего, не назначал вовсе.

– Я вам для чего-нибудь еще нужен?

– Да, – рука капитана опять метнулась к повязке. – Я надеюсь, что вы… что новый капитан вас оценит по заслугам, но… Бывает всякое, иногда люди друг другу… просто не нравятся. Без причины. Если вам придется уйти, я бы хотел…

Водруженный на стол кожаный кошель с королевским гербом был внушителен, по сути, это был не кошель, а небольшой мешок.

– Это премион, – объявил Дюваль, – за беспорочную службу. Мне его прислали вместе с приказом об отставке. Я бы просил… очень просил вас принять его в благодарность и на будущее. Вы молоды… Хеллевальд, когда говорил про вас, объяснил, что наука дело недешевое. Возьмите, прошу.

– Благодарю вас, – начал я, – но…

Некоторые люди всегда знают, что вы хотите им сказать, Дюваль относился именно к таким. Решив, что я отказываюсь, он принялся меня убеждать, хотя я сразу решился принять эти деньги. Хотя бы для того, чтобы они не оказались у какого-нибудь святоши или проходимца, которых бы он нашел в случае моего отказа. Капитан Лаик принадлежал к той части человеческой породы, которая полагает, что откупаться надо от всего, и прежде всего от собственной совести, впрочем, многие неспособны даже на такое. Когда капитанские доводы, наконец, иссякли, я сказал именно то, что он хотел услышать, дополнив парой строк из внезапно полюбившегося ему Веннена. Кажется, он стал почти счастлив.

Через два часа я имел возможность наблюдать, как Дюваль взбирается на свою лошадь и, не оглядываясь, отъезжает от словно бы накрытого сетью из тени и света крыльца. Свои немногочисленные вещи он, как оказалось, отправил еще вчера, задержавшись лишь для того, чтобы объясниться со мной. В какой-то мере это делает Дювалю честь, хотя разговор был нужнее ему, чем мне. Уже бывший капитан Лаик так и не научился отвечать за свои деяния и недеяния. Для душевного спокойствия ему потребовались прощение и напутствие человека, которым он пытался прикрыться. Что ж, он их получил, а я получил возможность расстаться с Лаик, если жизнь здесь станет совсем невыносима.

Я следил за Дювалем, пока он не скрылся среди еще по-весеннему зеленых, но уже пыльных деревьев, после чего, благо капитанские ключи теперь хранились у меня, решил внимательно осмотреть дом, начиная с обычно закрытых подвалов. Держать значительную сумму в жилых комнатах было бы опрометчиво, к тому же помнящая кабитэльские времена Лаик вызывала законное любопытство и до прибытия нового капитана, по сути, принадлежала мне.

Конец тетради, помеченной цифрой «пять»

Из глубин

Звезды синеют. Деревья качаются.
Вечер как вечер. Зима как зима.
Все прощено. Ничего не прощается.
Музыка. Тьма.

Все мы герои и все мы изменники,
Всем одинаково верим словам.
Что ж, дорогие мои современники,
Весело вам?

ГЕОРГИЙ ИВАНОВ

О человек, кто бы ты ни был и откуда бы ни явился, – ибо я знаю, что ты придешь, – я Кир, создавший персидскую державу. Не лишай же меня той горстки земли, которая покрывает мое тело.

Надпись на гробнице Кира в Персиде[5]

ЧАСТЬ I «ИМПЕРАТРИЦА» [6]

Достойно вести себя, когда судьба благоприятствует, труднее, чем когда она враждебна.

Франсуа де Ларошфуко

Глава 1 ТАЛИГ. НОВАЯ ЭПИНЭ ТАЛИГОЙЯ. б. ОЛЛАРИЯ

399 год К.С. 10-й день Осенних Волн

1