Из глубины

За время моего контакта с их сознанием я не нашел ничего похожего на мысли о Мирных Течениях, когда мы, шади, вообще прекращаем принимать пищу, и поэтому инстинкт самосохранения больше не мешает нам свободно общаться ради продолжения рода. Интересно, как может существовать их народ без периодов Мирных Течений, если только вся их жизнь не проходит в подобном состоянии. Но в этом случае, так как никто не принимает пищу в брачный сезон, почему же они еще не вымерли от голода? Их поведение необъяснимо.

Они наблюдали за своими приборами по мере того, как мы поднимались. Приборы — неживые устройства, которые они используют взамен своих несовершенных органов чувств.

— Мы уже на расстоянии четырех тысяч футов от дна, — сказал мужчина. Одному богу известно, что происходит.

— Как ты думаешь, у нас есть шанс? — с тоской спросила женщина.

— Боюсь, что нет, — горько произнес мужчина. — Мы опустились на восемнадцать тысяч футов. Над нашими головами еще три мили водной толщи, да и кислород должен скоро кончиться… Я жалею, что взял тебя с собой. Если бы только ты была в безопасности!

На расстоянии четырех тысяч футов — не знаю, что это значит, — над Хондой характер фауны изменился. Все живые существа были меньше, и их чувство пространства показалось мне несовершенным. Они узнавали о моем приближении только тогда, когда я нападал на них. Продвигаясь наверх, я хватал их двумя свободными щупальцами. Тела этих существ светились не так ярко, как у небольших созданий, обитающих в Хонде.

Я продолжал свой медленный подъем на Поверхность. Время от времени я останавливался, чтобы проделать упражнения Морпта. Количество газа, которое высвобождалось из моего плавательного пузыря, было большим. Помню, я подумал (несколько иронично, совсем в стиле Морпта), что если шади действительно обладают огромной бессмертной частью своего тела, то центральный пузырь должен быть больше, чем сама Хонда! Существа в Объекте с изумлением наблюдали за своими приборами.

— Мы поднялись на девять тысяч футов, — сказал мужчина ошеломленно. — Мы всплываем из этого провала — самого глубокого в данном районе океана!

Термин «океан» являлся примерным эквивалентом нашего понятия «Вселенная», но тут были некоторые поразительные различия.

— Мы продолжаем непрерывно подниматься, — добавил мужчина.

— Как ты думаешь, может быть, оторвался балласт и нам удастся достичь Поверхности? — спросила женщина с надеждой.

Мысль о «балласте» обозначала нечто, прикрепленное к Объекту и позволяющее ему опускаться вниз. Я понял, что если отсоединить балласт, Объект ринется к Поверхности. Подобные соображения могут показаться нереальными, ведь хорошо известно, что погружается абсолютно все, кроме газа. Но я всего лишь передаю воспринятые мной мысли этих странных созданий.

— Нет, балласт ни при чем, — сказал мужчина. — Если бы удалось его сбросить, мы поднимались бы равномерно. На самом же деле через каждую тысячу футов мы останавливаемся и нас трясет чуть ли не до смерти. Нет, мы не всплываем. Нас тащат, бог знает, кто и зачем.

Вот это, должен заметить, вполне разумно. Они поняли, что их подъем нельзя объяснить естественными причинами. Мое любопытство возросло, и я попытался выяснить, как эти существа определяют свое местоположение. У них нет ни чувства пространства, ни чувства давления; они ориентируются с помощью приборов — неких артефактов, сообщающих им о подъеме. Поразительно, но они изучали приборы, используя свет, который сами не испускали. Свет тоже исходил от какого-то другого артефакта. И этот искусственный свет был настолько сильным, что позволял отчетливо видеть показания приборов.

Боюсь, что Канф, установивший способность света к отражению (в результате чего он заслужил высокую научную репутацию), будет отрицать возможность создания сильного светового источника, позволяющего видеть другие объекты. Однако продолжу. Ввиду того что я научился понимать не только четко сформулированные мысли дышащих газом существ, но и улавливать их чувства, я узнал, что они способны различать оттенки света, имеющие различные характеристики.

Свет, известный нам, они называют «голубоватым». Для обозначения других оттенков света они используют термин «красный», «белый», «желтый» и так далее. Так же, как мы, способны отличить твердую скалу от тины по их плотности, они различают предметы в соответствии с видом света, который те отражают. Следовательно, они обладают чувством, которого мы, шади, лишены. Конечно, я знаю, что шади являются высшей формой развития живых существ, но это наблюдение, если оно справедливо, наводит на важные размышления.