Из глубины

– Значит, «тарелка» принадлежит змеям или драконам.

Возражать Вербов не стал, направляясь вглубь «музея» и не снимая руки с рукояти автомата.

– Повнимательней смотри под ноги и по сторонам. «Осьминог» где-то недалеко ошивается, я его только ранил либо ослепил.

– Осьминоги на таких глубинах не живут. Может, это сторожевой робот?

– Не вижу разницы, оба одинаково опасны.

Впереди из синеватой мглы выступила округлая гора высотой с дом.

– Ещё лодка! – объявил Лобанов.

Но это была не подводная лодка, а небольшой морской сухогруз, потерявший все свои палубные надстройки. На его носу была едва заметна какая-то эмблема и название корабля – «Коропуна».

– Коропуна? – удивился Лобанов. – Это вулкан в Южной Америке.

– Где именно?

– По-моему, принадлежит Перу.

– Вполне может быть, что корабль принадлежит перуанцам, это морская страна, имеет свой флот. Сухогруз мог забрести в эти края так же, как немецкая подлодка.

– Похоже, здесь собран настоящий парк реликтов мореплавания. Сухогрузу, наверно, лет полста, если не больше. Может, это и в самом деле музей?

– Зачем моллюскам музей?

– Каким моллюскам?

– Старогеям.

– Они не моллюски.

– Какая разница? Планктону, даже разумному, тем более не нужны никакие музеи и центры развлечений.

– Много мы знаем, что ему нужно, а что нет. Даже если это не музей, старогеям зачем-то понадобилось хватать лодки и корабли и прятать их под сводами пещеры. У тебя есть идея, зачем это им?

– Нет, – признался Вербов.

– А у меня есть.

– Да что ты говоришь? Ты случайно не в помощники к Шпачкову метишь?

Лобанов не обратил внимания на иронический тон товарища.

– Старогеи просто изучают технику противника для противодействия ему.

– То есть хочешь сказать, что мы для них враги?

– Конечно! Пока мы не совались в глубины морей, они нас практически не трогали. Но как только мы начали лезть к ним активней, замусорили реки и озёра, взялись за моря, вон по океану мусорные острова плавают, так старогеи и приняли меры.

– Захват подлодок и сухогрузов – не меры.

– Говорю же – они изучают наши возможности, чтобы нанести удар. А в том, что он будет нанесен, я не сомневаюсь.

Вербов не ответил, хотя в словах Максима был резон.

– Ладно, потом обсудим твою идею, топаем дальше. Борт-1, как слышно? Мы нашли сухогруз, направляемся в необследованный сектор.

– Слышно плохо, – прилетел сквозь трески эфира тонкий голосок Инги. – Не задерживайтесь надолго.

Пошарили лучами фонарей вокруг сухогруза «Коропуна», определили направление.

Идти стало труднее, на полу пещеры появились рытвины и бугры неизвестного происхождения. Сначала Вербов принял их за скальные обнажения, потом рассмотрел внимательнее и понял, что бугры напоминают куртины грибов-вешенок грязно-коричневого цвета. Конечно, никаких грибов здесь и в помине не должно было быть, и на ум снова пришли беседы с Герасимовым и Шпачковым: скорее всего, эти странные наросты представляли собой остатки коралловых построек.

Впереди проступил из темноты остов ещё какого-то корабля. Подошли ближе. Лучи фонарей упёрлись в округлый бок сооружения, напоминающего гондолу аэростата.

– Опять лодка! – определил Лобанов. – Причём новая!

Это и в самом деле была подводная лодка, зажатая с боков вздутиями пола, похожими на длинные резиновые баллоны. Не веря глазам, разведчики приблизились к носу субмарины. Стал виден номер подводного судна – 008, нанесённый на его скулу в характерной манере российской символики.

– «Камчатка»! – удивлённо и недоверчиво проговорил Лобанов, хотя они и ожидали найти пропавшую без вести подлодку.

– «Камчатка», – глухо подтвердил Вербов, успокаивая сердце и дыхание. Мелькнула мысль: живы ли подводники, долгое время не подававшие о себе вестей?

Бросились к субмарине, жалея, что не догадались взять подводные гидроциклы, облегчавшие передвижение в плотной водной среде. Лодка стояла ровно, на киле, как и «Краб», поддерживаемая с двух сторон «резиновыми» вздутиями «дирижаблей», что говорило о предусмотрительности захватчиков. Они явно не хотели повредить земной аппарат, хотя позаботились и о том, чтобы тот не смог двигаться.

С виду подлодка была цела, не считая нескольких вмятин на носу, где в сферической гондоле крепился гидролокатор. Однако на призывы водолазов никто из экипажа «Камчатки» не отозвался, и сердце вновь сжала холодная лапа тревоги. Молчание атомохода было слишком красноречиво.

– Давай постучим по рубке, – предложил Лобанов.

– Вряд ли нас услышат.

– А мы дадим очередь из «Шептуна». Пули корпус не пробьют, даже не поцарапают. А изнутри наверняка услышат пулевую дробь.

– Если они живы. – Не раздумывая долго, Вербов ухватился за идею товарища. – Хорошо, проверим.

Подвсплыли, пустив в костюмы порцию воздуха.

В десяти метрах от корпуса лодки Вербов направил ствол автомата на зализанное специальной геометрией возвышение рубки, горбом оседлавшее тело субмарины.