Из глубины

— Вперед! — взвыл Карстерз, обваливаясь внутрь себя, бешено вращая головой, покрываясь пятнами разложения. — Кто ты? Что ты знаешь? Я повелеваю тобой!

— Я знаю многие вещи, — проворчал Кроу. — Черви не хотят меня, они не осмеливаются прикоснуться ко мне. И я скажу, почему: я родился не в 1912 году, а в 1916 — 2 декабря 1916 года. Ваш ритуал основан на неверной дате, мистер Карстерз!

2 декабря 1916 года!

Кучка колеблющихся помощников издала единогласный вздох изумления.

— Мастер!— донесся до Кроу потрясенный шепот. — Его число двадцать два!

— Нет! — упал на колени Карстерз. — Нет!

Он рухнул на землю, подполз к границе своего круга, махнул обнажившейся до костей рукой.

— Даррелл, ко мне!

Его голос напоминал шелест и шорох опавшей листвы.

— Только не я! — взвизгнул Даррелл, сбрасывая с себя рясу и в панике бросившись к лестнице. — Только не я! — Он, как безумный, в два прыжка взлетел по лестнице, и одиннадцать его товарищей, не теряя времени, поспешили по его стопам.

— Нет! — пробулькал Карстерз еще раз.

Кроу смотрел на колдуна, все еще не в состоянии отвести взгляда. Он видел, как плавятся и растекаются его черты, принимая последовательно несколько различных обликов и застыв в окончательном — самом первом — мрачном арабском обличье своего прародителя. Потом Карстерз завалился набок, повернув изъеденное червями лицо к Кроу. Его глаза ввалились, и в красные орбиты хлынула волна извивающихся личинок. Розовая орда вернулась обратно, скрыв своего хозяина. Через миг от колдуна не осталось ничего, кроме костей и ошметков хрящей, мелькающих и снова скрывающихся в ненасытной волне личинок...

Кроу, шатаясь, выбрался из подвала, дрожа всем телом. Он с трудом удерживался на грани, стараясь не сойти с ума. Лишь его число спасло его, число 22, число Мастера Магии. Ковыляя по опустевшему дому, он шептал полузабытые слова, которые приходили к нему словно ниоткуда:

— Древняя молва гласит, что душа, проданная дьяволу, не спешит из земли могильной, но питает и взращивает самого червя грызущего, пока гниение и тлен не даст рождение зловещей жизни...

Позже, в здравом уме, но навсегда изменившись, Титус Кроу выехал из Бэрроуз. Стояла морозная ночь. Больше не чувствуя свое существование бесцельным, Титус Кроу знал, какое направление отныне должна была принять его жизнь. Вдоль всей усыпанной гравием аллеи лежала заиндевевшая розовая орда, настигнутая холодом и погибшая раз и навсегда. Однако Кроу не замечал мертвых личинок.

А шинам его автомобиля было совершенно все равно...

Под торфяниками

Глава 1 Открытия в ходе выздоровления

Из записных книжек профессора Юарта Кроу

После автомобильной аварии, которая едва не убила меня, став причиной серьезной мозговой травмы, я болел почти четыре месяца. Лишенный подвижности, я занялся своим хобби, возобновив изучение древних цивилизаций и городов юности Земли. Решение не заниматься основной моей работой было принято по необходимости. Ведь нельзя читать лекции, когда в любую секунду может подвести память, а сознание — померкнуть.

Именно в таком состоянии я находился первое время после аварии. Я едва мог сконцентрироваться, то и дело ускользая в туманные миры, наполненные неотчетливыми видениями смутно припоминаемых сцен и невнятными обрывками каких-то разговоров, которые я никак не мог вспомнить. Я погружался в туманные миры, которые, в сущности, представляли собой спонтанные грезы, пережитки дней полной бессознательности и вторичную фазу полуамнезии. Проявись это хотя бы раз на публике, профессор Юарт превратился бы во всеобщее посмешище. В таком состоянии с мыслью о лекциях можно было расстаться, как и с мыслью о любой деятельности, требующей продолжительной концентрации.

Я мог читать и даже заниматься научными исследованиями, но давал себе отдых сразу же, как только чувствовал приближение приступа головокружения. Поэтому, когда я в конце концов вышел из Лондонской больницы, что мне позволили сделать лишь при условии, что я не стану пытаться работать, мне ничего не оставалось, как сесть на первый же поезд, идущий с вокзала Кингз-Кросс на север, и вернуться в мой родной городок Харден на северо-восточном побережье, в дом моего племянника Титуса Кроу. Я собирался возобновить исследования, которые проводил в юности.