Из глубины глубин(Рассказы о морском змее. Том I)

Третий помощник, мистер Бенсон, привязал к моему линю бухту своего, и тот сразу же стал быстро разматываться. Как только я вынырнул, помощник втащил меня в вельбот. Через несколько минут из воды достали и матросов — один был сильно исцарапан, другой без сознания; все они с тех пор оправились и сейчас пребывают в добром здравии. Тем временем змей размотал оба линя и теперь тащил за собой линь второго помощника. Я велел помощнику подвязать линь с корабля. Змей продолжал погружаться, и я приказал офицерам понемногу стравливать линь, опасаясь, что гарпуны выскользнут. На первых порах линь разматывался с большой быстротой, после его движение замедлилось. Тем не менее, пришлось достать из носового трюма запасной линь и привязать к первым. Страшась, что корабль своим весом вырвет гарпуны, я привязал к линю несколько «волокуш» и затем, когда он сделался неподвижен, поручил его наблюдению помощника.

В воду уходили сейчас четыре линя с трех вельботов и с корабля по 225 саженей каждый и две трети запасного линя, еще около 100 саженей — в общей сложности 1 000 саженей по шесть футов или 6 000 футов: более мили и одной восьмой, немыслимая глубина. Давление на такой глубине должно быть невероятным! Ветер дул теперь со всей яростью, и я заботился лишь о том, чтобы держать корабль на плаву. Поскольку вельботам грозила опасность, пришлось перебросить конец линя на корабль и прочно его закрепить, невзирая на риск вырвать гарпуны из тела животного. Мы спустили все ненужные паруса, и я стал с тревогой ждать продолжения: вот-вот мог всплыть змей, оборваться линь или выскользнуть гарпун. В четыре часа пополудни ветер начал менять направление, что было нам на руку, а к пять часам, к нашей огромной радости, стал стихать. В восемь наступил внезапный штиль. Линь был натянут. Ночь выдалась чудесная. Над нами простиралось ясное небо, едва ощущался ветерок, вода покрылась мелкой рябью. Никто на борту не смыкал глаз — все только и говорили о змее. Было очевидно, что он залег на дно. Змей оставался внизу очень долго. Поразмыслив над этим, я решил, что то был его «конек»: видимо, но чувствовал себя на дне, как дома. В 4 часа утра 14 января, спустя 16 часов после погружения, канат начал провисать. С помощью браншпиля мы смотали почти два линя и затем почувствовали рывок. Натяжение не ослабевало. Я велел всем отдохнуть и позавтракать. Мы не успели еще управиться с едой, как наш кок воскликнул:

— Вот он!

Все мигом очутились на палубе. Да, змей вынырнул, но мы видели только темный горб — по всей вероятности, среднюю часть туловища, куда угодили гарпуны.

Я приказал спустить три вельбота. Мы били огромное тело острогами, но змей не подавал никаких признаков жизни. Он постепенно поднимался на поверхность, а вокруг плавали ошметки мяса, которые я принял за куски легких, вырванные нашими острогами. Но мы были твердо намерены довести дело до конца и продолжали осыпать змея ударами, пытаясь добраться до сердца. Внезапно он поднялся из воды, мы отплыли назад — и стали свидетелями жуткой предсмертной агонии чудовища. Никто из команды, видевший эту ужасную сцену, никогда ее не забудет. Тело извивалось с быстротой молнии; перед нами словно вращались тысячи громадных черных колес. Голова и хвост время от времени показывались из кипящей кровавой пены, и слышался мертвенный, потусторонний крик, выражавший неописуемое страдание и наполнявший наши сердца ужасом.

Змей бился в конвульсиях минут 10–15 и вдруг затих. Приподнятая голова упала, тело чуть повернулось и замерло. Я снял шляпу, и одновременное оглушительное «ура» девять раз прокатилось над нашими вельботами. Наша добыча была мертва. К счастью, туша держалась на поверхности; мы принайтовили ее к кораблю, а тем временем туша перевернулась и легла вверх животом. Все радостно глядели на змея с палубы. Матросы вновь прокричали «ура», и я присоединился к ним.

Затем мы устроили совет. Я предложил всем высказать свое мнение. После недолгого обсуждения все пришли к заключению, что мы не сможем доставить зверя в порт целиком и поэтому попытаемся, если это будет возможно, сохранить его шкуру, голову и кости. Первым делом я поручил одному шотландцу, умевшему неплохо рисовать, сделать набросок с животного, а помощнику — измерить тушу. Погода установилась спокойная, и мы могли работать без всяких препятствий.