Из грязи и золота (СИ)

— Но ты ее тоже установил! И ты с ней общаешься… не как с помощником.

Тамара поймала себя на желании сорвать с головы платок и бросить в реку. Конечно, она не стала этого делать — в центре много объясняли про подростковые бунты и контроль над ними, а еще ей не хватало эмоций на такие жесты. Но это было несправедливо, то, что он говорил. Несправедливо и неправда!

Марш не давала ей сбежать из центра. Она хотела, чтобы за Тамарой смотрели врачи, а потом ее забрал отец.

— А еще я пью эйфорины из закрытой аптечки, — он едва заметно поморщился. — Потому что мне их прописали. Для меня они безопасны, а для тебя список побочек Дафна зачитывала три минуты.

— Никто не выписывал тебе нового помощника.

— Я работаю с аватарами. Иногда участвую в разработке помощников, автоматических собеседников и персонала для конвентов. Я знаю, как работать с такими, как…

Тамара почти услышала имя, которое он не успел назвать, успела возмутиться и придумать ответ. А понять, что произошло, не успела — просто небо вдруг качнулось, а песок вздрогнул. Еще треснул ворот рубашки, платок сорвало с головы, а воздух застрял в горле.

Взрыв? Да, это был взрыв. Тамара его ни с чем бы не спутала. Такой, как там, в центре, только родился он где-то под землей и под землей умер.

Она хотела закричать — и не смогла. А потом поняла, что не понимает, зачем. Тамара лежала лицом вниз, и песок сыпался ей на спину, как ржавые иглы из ее сна. Нужно было вставать, попытаться открыть глаза, посмотреть, что с папой — но она не могла. Так уж работали лекарства, которые она перестала пить совсем недавно. Гасили все сильные эмоции.

В ушах нарастал звон, заглушающий шорох осыпающегося песка.

— Папа?..

Он не отзывался. Тамара попыталась встать, но в глазах потемнело, а мир закрутился, размазал очертания в широкие рыжие и голубые мазки.

— Аве, Арто! Аве…

Сейчас Тамара, пожалуй, была рада действию лекарств. Ничего не чувствовать плохо, зато ничего не мешает методично протирать лицо — как больно, больно, когда глаза полны песка, — медленно вставать на четвереньки и думать не о том, что там с папой, а что сделать, чтобы ему помочь.

— Аве, Арто…

Можно и не думать — скоро Марш вызовет помощь, а если не Марш, то Дафна точно вызовет. Надо только чтобы она ответила, опять она чем-то занята, когда нужна ее помощь. Надо сказать Марш, что она никому не может помочь.

Вот так, хорошо — левая ладонь упирается в песок, прямо под левым плечом. Если поставить так вторую руку, получится устойчивая поза, которой учил психолог на физическом практикуме. Тогда можно будет оглядеться и понять, как дальше действовать, только сначала надо подышать. Три коротких вдоха — один длинный выдох.

— Аве!..

В сознание, сквозь звон и медикаментозное отупение, медленно проникало что-то липкое и теплое.

— Дафна…

Три коротких вдоха. Больно. Болит горло, рука и глаза, засыпанные песком.

— Аве, Арто, аве, Арто, авеар-р-р…

Длинный выдох. Рыжее должно быть снизу, синее сверху — так вроде устроена пустыня, так, вроде бы правильно. А что это красное рассыпано на песке? Где оно должно быть, снизу или сверху?

— Аве!

Три коротких вдоха. Какая разница, вот оно уже почти не блестит, уходит в землю, оставляя неровные пятна. А все-таки — что это?..

Длинный выдох.

— Аве, Арто!

«Не слышит. Я все выключил».

Глушилки. Папа поставил глушилки. Никто их не слышит.

Далеко они успели уйти? Когда в лаборатории вспомнят о них и пришлют помощь?

Тамара попыталась поднять платок, потерявший все очертания, но стоило протянуть к нему руку, как поза перестала быть устойчивой, и она упала лицом в песок.

Марш ее не услышит. И Дафна не услышит.

Это было так странно — Тамара понятия не имела, что теперь делать. Она никогда не оставалась одна, без помощников и рекомендаций. Особенно когда так больно, и мир так качается, и три-коротких-один-длинный не работают, а там, куда ведут теряющие влажный блеск алые пятна, все еще стоит оглушающая, сухая и жаркая тишина.

Тамара рывком поднялась на ноги и широко раскрыла глаза. Снова упала на колени, но успела увидеть.

Увидеть, понять и почти смириться. Но эйфорины почему-то перестали действовать, и в обожженное солнцем сознание ледяной водой полилась паника.

…

Когда Арто перестала слышать Клавдия и Тамару, помех в алгоритмах стало столько, что она отключилась на всех устройствах, подключилась к трансляторам в доме Рихарда, легла на пол и закрыла все задачи, кроме визуализации.

Ее рейтинг в общей базе упал ниже единицы. Ее почти перестали устанавливать, на нее слали репорты и требовали удалить из базы, как бесполезное и вредоносное программное обеспечение.