Из грязи в... императрицы Всея Руси [СИ]

— Зелье у меня одно есть, — с горечью проговорила она, — если срок невелик, то от плода греховного избавит.

Марта, казалось, побледнела ещё больше.

— Нет, — тихо и немного неуверенно ответила она, инстинктивно положив руку на живот. — Не нужно. Я справлюсь.

— Дело твоё, — пожала плечами женщина, — тяжко тебе будет, очень. Но молодец, что отказалось: как-никак, это тоже смертоубийство. Сейчас тебе отдохнуть надобно, сил набраться, коли выносить хочешь ребёнка. Поспи, оправься. Я отвар тебе приготовила.

С этими словами лекарка протянула ей большую кружку и встала с кровати. Бросив на девушку ещё один сочувственный взгляд и тихо пробормотав что-то неразборчивое, она ушла, скрипнув тяжёлой дубовой дверью.

Марта залпом выпила ароматный медовый отвар, в котором, кажется, была и ложечка виски. Отставив кружку, она уткнулась носом в подушку и тихо заплакала. Самое странное, что Марта даже теперь не смогла заставить себя назвать ту ночь ошибкой. Она сожалела лишь о том, что от этого пострадает невинное дитя. Она знала, что будет обожать ребёнка больше жизни, что отдаст ему всё, ничего не жалея, но знала также и то, что клеймо незаконнорождённого преследует человека всю жизнь, заставляя всё время чувствовать себя ошибкой судьбы и отверженным. Ведь байстрюков презирали все и всегда: она испытала это на себе в полной мере. Больше всего на свете не хотелось бы такой судьбы своему малышу…

Она уснула лишь тогда, когда уже не осталось сил плакать и переживать. И то ей это удалось лишь благодаря тёплому отвару доброй лекарки.

Глава 15

Сквозь ночную темноту лишь одна-единственная свеча в его руках освещала неровным светом лечебницу. Задумчиво, неотрывно глядя на спящую Марту, царь даже не замечал, как обжигают руки горячие капли воска.

Какой же неуместной она казалась ему здесь, в этой затхлой бедной комнате! Такая хрупкая и красивая, словно нимфа из греческих мифов. Сейчас, бледная, окутанная ореолом отливающих золотом рассыпавшихся шёлковых чёрных волос, она была как никогда нежна и беззащитна.

Впервые за долгое время губы Петра тронула лёгкая улыбка. Он мог сам от себя не ожидать такого, но обрадовался новости об её беременности.

В памяти то и дело вспыхивал её серебряный смех, улыбки, их встречи и шутливые споры. Она, Марта, словно возвращала его к жизни одной своей близостью. Она волновала своей наивной простотой, добродушием, чисто женским умом и мудростью, утончённой красотой, чуткостью своей натуры и страстью. Пётр лишь однажды испытывал чувство, похожее на влюблённость, но это было давно. И то чувство было не похоже на это, было более поверхностным и легкомысленным. Здесь было что-то другое… Более глубокое, носящее совершенно другой характер, имеющее другой привкус и заведомо более серьёзное. Впервые он, прагматик и реалист, не мог себе до конца объяснить чего-то. Вот эту бурю непонятных, но на удивление стойких и сильных чувств.

Очнувшись от размышлении, он заметил, что Марта сонно и удивлённо смотрит на него.

— Ваше величество, — женщина слегка присела на постели.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Неплохо, — отведя глаза, произнесла она. — Вам сказали?..

— Конечно, — он коротко кивнул.

Поджав губы, девушка внимательно посмотрела в его глаза, словно выискивая что-то. И, заметив на его губах лёгкую улыбку, мимолётно и удивлённо слегка улыбнулась в ответ.

— Ты боишься.

Марта только сейчас заметила, что мелко дрожит от охватившего её волнения. Она глубоко вздохнула, пытаясь отбросить лишние мысли и тревоги хоть ненадолго.

— Да, волнуюсь, очень, — тихо подтвердила она. — Я боюсь за жизнь ребёнка, за его судьбу. Боюсь, что она у него будет такой же, как у меня.

— В каком смысле? — не понял царь.

— Я тоже была рождена вне брака, — горько усмехнулась девушка. — И это клеймо всегда преследовало меня, куда бы я ни шла. Большинство людей поддаются предрассудкам, и таких считают отбросами общества, грязью. Мне страшно от осознания того, что и моего ребёнка ждёт это.

— Жалеешь?

Он заинтересовано посмотрел на неё. Хотела было солгать, но не стала кривить душой.

— Как ни странно, нет. — Она вновь задумчиво опустила голову. — Хотя и хотела бы жалеть — так было бы правильней. Но… неисповедимы пути Господни. Прошлого не изменишь.

— Ты мудрее многих женщин, — слегка усмехнулся он, вставая. — Но если для тебя всё это прошлое, то я не желаю, чтобы оно заканчивалось. Наш ребёнок не будет незаконным, я признаю его. Поправляйся.

Сказав это, он вышел, оставив её изумлённо смотреть ему вслед.

* * *

Спустя положенное время Марта родила прелестную здоровую девочку, которую царь, на удивление всем, признал своей дочерью. Маленькая Мария была признана цесаревной, и была крещена в один день со своей мамой. Пётр выбрал своей любимой имя Екатерина, а крёстным отцом её стал цесаревич Алексей, старший сын Петра от первого брака, поэтому Екатерина получила отчество Алексеевна.

А уже вскоре, где-то в начале 1704 года, Пётр и Екатерина тайно обвенчались. С того момента она всегда была рядом с ним, была отрадой, лучшей советчицей, делила с ним тяготы походной жизни.