Читаем Из гривы Пегаса. Сборник стихотворений полностью

Начертано прожить.


Мы воспаряем высоко

В микронах от земли,

Нам беззаботно и легко,

Хоть в той же мы пыли.


И вдруг нелепый злобный рок

Ударит нас оземь…

Не мы подводим тут итог,

Не мы здесь правим всем.

14.04.2007

Осмысления V.

Теряешь ты обычно всё и сразу,

Но тешишься знамением во тьме,

О, если б ты не лгал опять себе,

Не приникал бы к трепетной надежде,

А гнал заразу сразу,

То, может быть, и стал таким, как прежде.


Когда пуста дорога пред тобой,

То выбираешь бешеные трассы,

Не помня, как в прохладности террасы,

Слетались ангелы благословенных лир,

И шли с тобой, как в бой,

Но предаёшь их – Нежность твой кумир.


Её восполнить не под силу нам,

Мы только зрением мечты её увидим,

А низменность земных дорог обидим,

Считая не колоссами себя,

Куда там! – Богом,

Богам подобными, гордыни не тая.


И снова мы теряем всё и сразу, –

Не излечить духовную проказу.

10.06.2007

Осмысления VI.

Не испытана на практике

Суть изменчивых иероглифов,

На экваторе, и в Арктике

Жизнь бежит строкой апострофов.


Эпилогом жизни минувшей

Начинается рождение,

Усыпление отринувшим

Достаётся пробуждение.


Не широким трактом вытерлись

Сапоги путей возвышенных,

А росой чащобной вымылись,

Не глаголя слов услышанных.


Отстояние от мелочных

Передряг судеб покойницких,

Но внимание всем мелочам, -

Вот удел отроков плотницких.


Нам история загадочна,

Когда смотрим сквозь туманности.

Скрыта истины булавочка

Проявлением гуманности.


Потому не открывается

Суть изменчивых иероглифов,

Потому стена ломается

Строчкой маленьких апострофов.

03.10.2007.

Осмысления

VII

.

Я не такой, каким привык казаться,

Во мне лишь боль, уныние и страх,

По миру тянет тощий дух скитаться,

Но немощен из недр пришедший прах.


И ураган ревёт над головою,

Пытаясь выжать смелость из меня,

Но он пройдёт десятою главою

В романе без полночности и дня.


И плоть моя цела на вид, как будто,

И разум знанием ненужным измождён,

А там – внутри – всё сломано, согнуто,

Всё вполовину под седым дождём.


Иду один с тоскою целоваться,

Терзать себя несбыточностью грёз,

Такому мне красиво ль оставаться,

Иль лучше прыгнуть в благолепье звёзд?


Но нет!


Внутри меня колотится тихонько

Послание к дальнейшим временам,

Оно меняет жизнь мою легонько

От рока ржи к мелодиям, словам.


Всё возрастает, я явился в мире,

И сторицей хочу ему воздать,

Всех, до меня прошедших свои мили,

Я должен гордым продолженьем стать.

22.11.2008

Быть зеркалом.

Быть зеркалом:

Измучиться, но не уснуть,

Быть зеркалом:

В свободе плыть, в простом тонуть;

Прижаться, утолить, раскрыться…

И разбиться,

Не угадав свой перелом.

Быть зеркалом.


В минуты расставанья и отчаянья

Не убирать глаза, не видя в них беды,

И наполняться бесполезным знанием,

Чужие в мыслях прочитав мечты.

Проснуться ночью и бороться с демоном,

Его однажды в ком-то отразив,

Иль вспомнить, что ты с нею в сне одном…

Других, других желаньем заразил.


Быть, в сущности, игрушкой бесполезною,

Быть на свету, но не впитать его,

Заполнить мир осколками, порезами,

Но нового не сделать ничего.

Они увидели, но разве это искренне –

Не искажать вселживости слепой?

Что значит: пострадать опять за истину,

Когда вся плоскость списана на бой?


Быть зеркалом,

Сказать, как оно есть, вздохнуть,

Быть зеркалом,

К путям иным не двинуть, не толкнуть.

Устать, завеситься, молиться…

И разбиться.

Быть строгим, оставаясь лишь шутом, –

Быть зеркалом.

13.10.2004

Незачем гореть.

Свеча сгорела, стлела сигарета;

В моей юдоли не стало пятен света.

И больше нечего делить,

И больше некого винить;

Я, зная это,

обрываю нить.


Звезда упала,– стало неба мало;

Я не могу всю жизнь под покрывалом.

Осталось слёзы растереть,

И посмотреть в упор на смерть;

Я знаю,– стало

незачем гореть.


Уход от боли,– доля твёрдой воли;

Я разбиваю зеркала своей юдоли.

И путь мой ляжет на рассвет,

О чём мечтал я столько лет;

Я знаю: боле

не померкнет свет.

03.03.2006.

Пока.

Рваным строем плывут облака,

Но это только пока. Пока.

Пока и речка и лес,

Голубая прозрачность небес.

У всего и вся есть конец,

Вам скажет любой мудрец.

У юнца же душа легка, –

Он не верит, что всё – Пока.


И не верит звезда в ночи,

Что сорвётся она с парчи,

Увлекая с собою века…

Всё на свете только Пока.

Что не вечно ничто под луной,

Понимает ребёнок любой,

Но луна тоже с вечностью в ссоре –

Сильно бьют по бокам метеоры.


Пусть пока тут круты берега,

И дрожит, словно сердце, строка,

Умножая печаль старика –

Он не вечен, но вечно Пока.

Люди, звери, растения, звёзды –

Всё, что выглядит хило, иль грозно,

Из себя всё же выпустит дух,

И Пока воцарится вокруг.


Всё пока, это только Пока:

И струна, и душа, и рука,

Начертавшая слово: «Пока»

Там, где плещется время-река.

Так зачем же писать, скажи,

Умножая истинность лжи?

Но послушно бежит строка,

Чтоб остаться в этом Пока.

09.02.2006

Трёхтысячный.

Пройдут века парадного разврата,

И канет в тлен религии обман,

Беззубый рот паденья и заката

Упустит Землю в утренний туман.


И возведут глаза

На год трёхтысячный,

И воспоют: «Не зря

Мы горемычные

К нему ввалились в дверь

С дорог просёлочных,

Обтёрли грязь потерь

С душ помрачённейших».


Утонет мода на самопредательство,

И захлебнётся в собственной моче

Незнаемое ныне обстоятельство,

Перейти на страницу:

Похожие книги

Рубаи
Рубаи

Имя персидского поэта и мыслителя XII века Омара Хайяма хорошо известно каждому. Его четверостишия – рубаи – занимают особое место в сокровищнице мировой культуры. Их цитируют все, кто любит слово: от тамады на пышной свадьбе до умудренного жизнью отшельника-писателя. На протяжении многих столетий рубаи привлекают ценителей прекрасного своей драгоценной словесной огранкой. В безукоризненном четверостишии Хайяма умещается весь жизненный опыт человека: это и веселый спор с Судьбой, и печальные беседы с Вечностью. Хайям сделал жанр рубаи широко известным, довел эту поэтическую форму до совершенства и оставил потомкам вечное послание, проникнутое редкостной свободой духа.

Дмитрий Бекетов , Мехсети Гянджеви , Омар Хайям , Эмир Эмиров

Поэзия / Поэзия Востока / Древневосточная литература / Стихи и поэзия / Древние книги
Стихотворения и поэмы
Стихотворения и поэмы

В настоящий том, представляющий собой первое научно подготовленное издание произведений поэта, вошли его лучшие стихотворения и поэмы, драма в стихах "Рембрант", а также многочисленные переводы с языков народов СССР и зарубежной поэзии.Род. на Богодуховском руднике, Донбасс. Ум. в Тарасовке Московской обл. Отец был железнодорожным бухгалтером, мать — секретаршей в коммерческой школе. Кедрин учился в Днепропетровском институте связи (1922–1924). Переехав в Москву, работал в заводской многотиражке и литконсультантом при издательстве "Молодая гвардия". Несмотря на то что сам Горький плакал при чтении кедринского стихотворения "Кукла", первая книга "Свидетели" вышла только в 1940-м. Кедрин был тайным диссидентом в сталинское время. Знание русской истории не позволило ему идеализировать годы "великого перелома". Строки в "Алене Старице" — "Все звери спят. Все люди спят. Одни дьяки людей казнят" — были написаны не когда-нибудь, а в годы террора. В 1938 году Кедрин написал самое свое знаменитое стихотворение "Зодчие", под влиянием которого Андрей Тарковский создал фильм "Андрей Рублев". "Страшная царская милость" — выколотые по приказу Ивана Грозного глаза творцов Василия Блаженною — перекликалась со сталинской милостью — безжалостной расправой со строителями социалистической утопии. Не случайно Кедрин создал портрет вождя гуннов — Аттилы, жертвы своей собственной жестокости и одиночества. (Эта поэма была напечатана только после смерти Сталина.) Поэт с болью писал о трагедии русских гениев, не признанных в собственном Отечестве: "И строил Конь. Кто виллы в Луке покрыл узорами резьбы, в Урбино чьи большие руки собора вывели столбы?" Кедрин прославлял мужество художника быть безжалостным судьей не только своего времени, но и себя самого. "Как плохо нарисован этот бог!" — вот что восклицает кедринский Рембрандт в одноименной драме. Во время войны поэт был военным корреспондентом. Но знание истории помогло ему понять, что победа тоже своего рода храм, чьим строителям могут выколоть глаза. Неизвестными убийцами Кедрин был выброшен из тамбура электрички возле Тарасовки. Но можно предположить, что это не было просто случаем. "Дьяки" вполне могли подослать своих подручных.

Дмитрий Борисович Кедрин

Поэзия / Проза / Современная проза