Из ГУЛАГа - в бой

Начальник отдела подготовки комсостава запаса (вневойсковой подготовки) штаба Харьковского военного округа (ХВО) комбриг Жабин Николай Иванович был арестован 1 октября 1938 г. Впрочем, он уже продолжительное время был на подозрении у «компетентных органов», поэтому ему своевременно не была вручена юбилейная медаль «XX лет РККА». 8 сентября 1938 г. Н.И. Жабин был уволен в запас по политическому недоверию. Тогда же его исключили из рядов ВКП(б), в которой он состоял с 1917 г., с формулировкой «за связь с врагами народа и очковтирательство».

В 1937 г.. когда начались массовые аресты среди комнач-состава РККА, когда резко возрос поток доносов на различных должностных лиц, в том числе и на Н.И. Жабина, такие заявления оседали, скапливались, как правило, в соответствующих партийных органах и особых отделах. При необходимости этим негативным материалам давали ход, особенно при разборе персональных дел в партийном порядке, при аресте и проведении следствия. В сентябре 1937 г. дело с заявлениями (фактически доносами) на комбрига Н.И. Жабина рассматривал особый отдел ХВО. В итоге все обвинения в его адрес были сняты и он еще год находился на свободе, хотя показания арестованных о его «преступной» деятельности продолжали поступать.

Арест Н.И. Жабина был произведен по возвращении его из Москвы, где он подавал ходатайства в ЦКВКП(б), в партийную комиссию Политуправления РККА, Главному военному прокурору о неправомерности исключения его из партии и увольнения из рядов РККА. Как говорится — добился правды!..

Обвинялся Николай Иванович в принадлежности к контрреволюционному военно-фашистскому заговору, в осуществлении вредительства в Харьковской школе червонных старшин в бытность ее начальником, в проведении антисоветской агитации (ст.ст. 54— 1«б», 54—7, 54—8, 54—11 УК УССР). Следствие по его делу вели сотрудники особого отдела ХВО. Виновным себя Н.И. Жабин не признал, несмотря на побои и издевательства. Признал он только свои служебные отношения (на языке следователей это были «связи») с арестованными сотрудниками штаба округа и командирами соединений, в частности, с заместителем начальника штаба комбригом В.В. Ауссем-Орловым, начальником автобронетанковых войск округа комбригом А.Е. Скулаченко, командиром 30-й стрелковой дивизии комбригом А.Е. Зубком. Признался он и в проведении «вредительства» в школе червонных старшин.

15 сентября 1939 г. военный трибунал рассмотрел дело по обвинению Н.И. Жабина и, не найдя серьезной обвинительной базы, отправил его на доследование в прокуратуру округа. Николай Иванович на этом суде надеялся на благополучный исход дела, т.е. на освобождение из-под стражи. Однако этого не случилось, и тогда он обратился с заявлением к наркому обороны СССР К.Е. Ворошилову. Заявление датировано 2 октября 1939 г. В нем Н.И. Жабин писал:

«Я — Жабин Николай Иванович — арестован органами НКВД Союза ССР — 1.Х.1938 г. Мне было предъявлено обвинение по ст. 54пп.1 «б», 7, 17—8, 10 и 11.

Следствие велось с методами морального и физического принуждения к ложным показаниям для “юридического” оформления как государственного преступника. Для меня было ясно, что на фоне перестраховки я являюсь жертвой организованной провокации — следовательно клеветы и лжи. Все свои силы я напрягал доказать это следователям, но последние были слепы в своих действиях. Прокурорский надзор не оказал защиты элементарной как гражданину Союза ССР. В основном я все показания дал отрицательные, т.е. честные, как протекала моя сознательная жизнь: партийная, общественная, служебная и личная. В самом деле, я сирота, с 13-летнего возраста по найму в людях работал, с 17-летнего возраста в партии ВКП(б) и в РККА с Красной гвардии, от рядового красногвардейца до комбрига. Все это Наркомату обороны известно. За все это время ни политических, ни служебных преступлений не имел и не привлекался к ответственности. В 1937 г. дело с ложными заявлениями на меня рассматривал особый отдел ХВО и дело было прекращено. Наконец, есть же факты и живые люди о моей деятельности лучше всего скажут, В этот критический для меня момент могли бы Вам дать на меня объективные данные: комдив Черепанов всю мою фронтовую деятельность с Красной гвардии и совместная учеба в Военной академии; армейский комиссар 2 ранга Щаденко — мое партийное лицо за время пребывания в Военной академии, где я все время был членом бюро и секретарем партийной организации до 1923 г., в горячий период партийной жизни и борьбы ни одной антипартийной резолюции не прошло в академии в указанное время.

Наконец, в последнее время я выполнял особые задания Военного Совета ХВО и личные указания командарма 2 ранга Тимошенко по ликвидации последствий вредительства в 7-м стрелковом корпусе в качестве командира корпуса. Это задание выполнил как и подобает большевику — командиру РККА и все-таки перестраховка оказалась сильнее логики.