Из ГУЛАГа - в бой

Главному военному прокурору

Вооруженных Сил Союза ССР

гв. полковника Вяземского Михаила Федоровича

ЗАЯВЛЕНИЕ

С 1 марта 1918 года по 15 марта 1938 года я был в рядах РККА на командных должностях. С октября 1919 г. – в рядах ВКП(б). Находясь на должности начальника Горьковского бронетанкового военного училища в звании “комбриг”, я был 15 марта 1938 г. арестован. При аресте у меня был отобран партбилет.

Выездная сессия военного трибунала МВО 2–5 сентября 1939 г. по ст. ст 58-1«б», 17-58-8 и 58–11 УК РСФСР приговорила меня к 10 годам лишения свободы с поражением политических прав на 5 лет, лишением звания “комбриг” и конфискацией имущества.

На суде я виновным себя не признал. Приговор обжаловал. Военная коллегия Верховного Суда приговор оставила в силе. В последующем, находясь в заключении, я просил Верховный Суд пересмотреть мое дело, т. к. никакой вины не имел и решение суда считал и считаю судебной ошибкой. Во время войны я несколько раз обращался в Верховный Совет Союза ССР с просьбой пересмотреть мое дело и дать мне возможность применить свои знания и опыт в борьбе с немецкими захватчиками.

Постановлением Президиума Верховного Совета СССР от 17 июня (протокол № 13) я был освобожден из заключения и восстановлен в политических правах. В соответствии с личным указанием секретаря Верховного Совета Союза ССР тов. Горкина я был по освобождении направлен в г. Москва в распоряжение НКО для отправки на фронт.

Прибыв в Москву в НКО, я был назначен заместителем командира 53-й гв. танковой бригады 3 гв. ТА (танковой армии. — Н.Ч.) и работал в ее составе на фронте до конца войны. Участвовал во всех операциях 3 гв. ТА от Днепра до Берлина. За боевые отличия получил четыре ордена, шесть медалей и звание “полковник”.

Определением военного трибунала Центральной группы войск от 21 июня 1945 г. я освобожден от наказания по приговору военного трибунала МВО от 5.9.39 г. и на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26.2.43 г. с меня снята судимость.

В 1945 г. парторганизация 3 гв. ТА приняла меня кандидатом, а в октябре 1946 г. членом ВКП(б).

Таким образом, на сегодняшний день я восстановлен в политических правах, состою снова в рядах Советской Армии и великой партии Ленина – Сталина, которым всю свою жизнь отдавал, все свои силы и знания и которые воспитали меня.

Однако до сих пор на мне остается позорное и незаслуженное пятно судимости и приговора суда военного трибунала, за тягчайшие преступления перед Родиной, которых я никогда не совершал.

Я прошу пересмотреть мое дело и возбудить ходатайство об отмене приговора военного трибунала МВО от 5.9.39 г., являющегося судебной ошибкой. В доказательство своей невиновности привожу следующее:

Возникновение и прекращение дела о военно-фашистском заговоре в Горьковском бронетанковом училище им. Сталина

Осенью и зимой 1937 г. в Горьковском бронетанковом училище, которым я тогда командовал, создалась тяжелая, нездоровая обстановка. В этом был виноват комиссар училища Седов, который всячески старался меня дискредитировать.

Например, в своих выступлениях он намекал на мое дворянское происхождение, отменял мои приказы, а в декабре 1937 г. потребовал от парторганизации расследовать, не являюсь ли я “князем”. Парторганизация установила, что я происхожу из бедной дворянской семьи, не имевшей княжеского титула. Усилия Седова не помешали парторганизации оказать мне доверие выбором в состав районного комитета партии и делегатом на областную и окружную (МВО) конференции. Я поставил в известность пуокр (политическое управление округа. — Н.Ч.) и У ВУЗ (Управление военно-учебных заведений. — Н.Ч.) о проводимой Седовым политике и он был переброшен на другую работу. В последующем он был уволен из РККА за какие-то неблаговидные поступки.

Деятельность Седова сыграла определенную роль в последующем развитии событий в училище. В феврале 1938 г., накануне XX годовщины РККА, было арестовано несколько командиров училища – пом(ощник) по тех. части капитан Мурачев Семен, инженер по ремонту Линявский, инженер Скворцов. Арест был для меня и парторганизации полной неожиданностью. Арестованы были такие товарищи, честность которых была вне подозрений. Мурачев пользовался в училище большим авторитетом как старый член партии и отличный командир-танкист. Он был членом парт. бюро и секретарем парт(ийной) комиссии. В те дни я думал – как ловко маскируются враги. Мною была создана комиссия для проверки работы технического отдела училища, где работали арестованные. Комиссия в работе техотдела не нашла вредительства, были обнаружены мелкие неполадки обычного порядка.

15 марта 1938 г. был арестован я, а вслед за мною еще одиннадцать командиров училища.

На предварительном следствии мне были предъявлены письменные показания Мурачева и Линявского, в которых они говорили, что являются членами военно-фашистского заговора, возглавляемого мною. На очных ставках эти товарищи подтверждали свои ложные показания.

Следователями ко мне были применены особые методы, в результате чего я был вынужден писать и подписывать все, что было угодно следователям.

4 февраля 1939 г., встретив в кабинете следователя прокурора, я подал ему жалобу, в которой указал, что все протоколы моих показаний являются ложными и вынужденными. В – результате этого последовали новые репрессии и я снова был вынужден “подтверждать ранее записанные показания”, решив довести дело до суда, где только я мог рассчитывать сказать правду.

Протоколы допросов, как правило, составлялись следователями без меня и давались мне для подписи. Обвинение мне было предъявлено на 5-й месяц после ареста. Обвинительное заключение было мне дано за день до суда…

Заканчивая, я еще раз прошу пересмотреть мое дело… отменить приговор военного трибунала Московского военного округа от 2–5.9.1939 г. и прекратить дело.

Гвардии полковник (Вяземский) 1 марта 1948 г.^[324]