Из ГУЛАГа - в бой

На протяжении трех с половиной месяцев мною подано было ряд заявлений в ЦК ВКП(б) т. Сталину (два заявления), Народному комиссару обороны (два заявления), Народному комиссару внутренних дел СССР (два заявления), начальнику Управления НКВД при Л.О. (Ленинградской области. — Н.Ч.) (пять заявлений), Прокурору при НКВД Л.О. (одно заявление), Верховному Прокурору и Главному военному прокурору (одно заявление), секретарю ЦК ВКП(б) т. Жданову (одно заявление). В этих заявлениях я подробно излагал обстоятельства и причины моего ареста, весь процесс следствия и мои объяснения по существу предъявленных мне обвинений. До настоящего времени никаких результатов поданные мною заявления не дали. Возникает вопрос о целесообразности подачи заявлений вообще… Меня арестовали 10 сентября 1938 г., обстановка ареста была самая загадочная, мне не было предъявлено никаких документов на право ареста, с этого первого беззаконного акта начинается вся последующая, сплошь беззаконная история. Причиной моего ареста послужили показания арестованных участников заговора, каким образом были получены эти показания, для меня неизвестно, по существу же этих показаний могу заявить, что они с начала и до конца являются ложными, клеветническими…^[34]

О чем говорилось в тех показаниях, которые Магер так категорически отрицал, называя их насквозь лживыми? Например, бывший начальник автобронетанковых войск РККА командарм 2-го ранга И. А. Халепский показывал, что «Магера, члена Военного совета ЛBO я завербовал в 1933 г. путем моего личного большого влияния на него, личных хороших дружеских отношений, бесед, поощрений. В АБТ (Автобронетанковом управлении. — Н.Ч.) он ведал школьными вопросами, в его руках находилось повседневное и практическое руководство школами. Через него я проводил работу в учебном процессе в танковых Вузах.

Корпусной комиссар И. Ф. Немерзелли, бывший начальник Военно-политической академии имени Н. Г. Толмачева (она до 1938 года дислоцировалась в Ленинграде): «С Магер я установил связь с середины 1937 года у меня на квартире…

Магер мне прямо заявил, что ему от Смирнова (армейский комиссар 1-го ранга П. А. Смирнов был предшественником Магера на послу Военного совета ЛBO, а Немерзелли в течение нескольких лет работал у Смирнова заместителем. — Я. Ч.) известно о моем участии в заговоре и проводимой мной контрреволюционной деятельности. Зная от Смирнова, что руководство заговором должно перейти в руки Магера, я подтвердил ему свою принадлежность к заговору…»

Бывший член Военного совета МВО корпусной комиссар Б. У. Троянкер показал: «От Булина (армейский комиссар 2-го ранга А. С. Булин в 1937 году – начальник Управления по командному и начальствующему составу РККА. — Н.Ч.) мне известны, как участники антисоветского военного заговора: Магер Максим Петрович, комбриг, член Военного совета ЛBO… Когда начался усиленный разгром заговора и многих уже арестовали, в сентябре 1937 года я обедал вместе с Булиным в столовой СНК. Разговор зашел об арестах и о том, кто еще не арестован. На мои расспросы Булин сказал, что один известный мне работник Магер Максим Петрович, который бывал у меня, как знакомый, является участником заговора, но, кажется, стоит вне подозрений…»^[35]

Обвиняемый Б. П. Позерн, бывший секретарь Ленинградского обкома ВКП(б), на следствии заявил: «Петровский сообщил все это, упомянул мне фамилию члена РВС Магер… Я так понял, что на Магера возлагаются большие надежды в этом деле, так по словам Петровского, Магер является одной из ведущих фигур в заговоре…»^[36]