Из яйца

— Прекратите! — не выдерживает она. — Я же с вами серьезно разговариваю.

Но она приняла комплимент. Даже ее суровость отступила на второй план. Какая-то одинокая нота вырывается из-под ее пальцев… И взгляд ее обещает эту награду. Но потом, потом, когда рассеются тучи над головой.

Алексей стоит на пороге детской. Дети не замечают его. Они склонились над столом и что-то делают. Рисуют?

— Дура, — говорит Паша. — Безмозглая тварь.

Алина смеется. Это их язык. Их нежности…. Но только по отношению друг к другу они позволяют их.

— Здравствуйте, — говорит Алексей. Он, как ребенок, полон любопытства и какой-то приветливости.

Дети замолкают и смотрят на него. У них какие-то неудобные позы… Видно, они боятся Алексея, не знают, что от него ждать.

— Мне кажется, я делаю игрушки, — говорит он. — Там, за своей дверью… Но, сдается, это игрушки для взрослых.

Он улыбается им. Они от этого не становятся приветливей. Словно он уличил их в чем-то, что они не хотели выдавать.

— Хочу показать вам одну, — говорит он и приподнимает коробочку.

Одна стена коробочки — дверца. Паша успевает перевернуть листок… На него и становится коробочка.

— Что это? — спрашивает Паша недовольно.

— У тебя есть кукла? — спрашивает Алексей Алину, — небольшая?

— Конечно, — отвечает строптиво та, но встает и тут же появляется с куклой. Маленькой такой куклой-брелочком, на тонкой цепочке.

— Это зеркала, — говорит Алексей, забирая куклу у нее из рук.

Он открывает коробочку, — там зеркальные стены. Крыши нет.

— Смотрите, — говорит Алексей. И начинает опускать куклу на цепочке в коробочку. Его «смотрите» не им, не детям, вернее, не только им. В этом слове отражается и состояние того Алексея, неизвестного нам, из комнаты с тремя запорами, из его мастерской.

— Смотрите.

И правда. Кукла исчезает в зеркалах. Опускаясь, исчезает.

Дети впиваются глазами в это чудо… Исчезают ноги, туловище куклы, голова. В руках у Алексея одна цепочка, свисающая вниз.

Он поднимает ее, — кукла начинает появляться. Опускает — она исчезает снова.

Алина смотрит во все глаза. Паша тоном взрослого человека не верящего в чудеса, спрашивает:

— Как это? В чем секрет этой игрушки?

— Понравилось?

— Ничего так… Отличный фокус.

— Объясните нам, как он делается? — просит Алина.

— В чем секрет? — спрашивает, улыбаясь, Алексей. — Я и не знаю.

— Как это? — спрашивают дети. — Как это вы не знаете?.. Так не бывает.

— Вы такие молодые, — улыбается Алексей. — А уже можете сказать, что бывает, а что нет?

— Можем, — это Паша.

— Я вот не могу, — говорит Алексей. — Вдруг, зеркало, где мы увидели себя, это вход? Куда-то?

— Нам говорили, что вы немного того… — говорит Паша, — в общем, не в своем уме.

Алина толкает его в бок кулаком, но он не обращает на тычок внимания.

— Вы и точно со сдвигом, — заканчивает Паша свою мысль.

— Да, — соглашается, улыбаясь, Алексей. — Вы посмотрите еще. Вы ведь не знаете секрета.

— Можно мне? — просит Алина.

— Если ты не веришь, у тебя не получится, — предупреждает Алексей, но передает ей куклу.

Девочка опускает куклу в коробочку, та не исчезает. Она повторяет, — то же самое.

— Вот это да! — говорит Паша. Он смотрит с интересом на Алексея. — Теперь вы, — требует он.

Мы вместе с ними начинаем внимательно следить за куклой, желая отгадать секрет фокуса… Кукла опускается в коробочку и исчезает там. Все близко, все видно, все без обмана. Но мы /вместе с детьми/ ничего не можем понять.

Смотрим еще. И не понимаем.

Поэтому молчим.

Темно. Тепло… Смутные контуры комнаты.

Постель.

— Я тебя ненавижу, — говорит Зоя. — Ты так робко трогаешь меня, будто просишь подаяние.

— Я не умею по другому.

— Пойми: противно… Ты наверное думаешь, я богатство?

Сокровище Али-Бабы?.. Ты не способен доставлять удовольствие. Со своими телячьими нежностями. Другие рычат, когда накидываются на меня.

— Другие?

— Конечно. Или думаешь, это ты лишил меня девственности? Когда-то… И заставил родить? Чтобы тут же испариться?

Она приподнимается на локте и смотрит в темноту, на Алексея.

— Дьявол… Ничего не хочется… В постели с мужиком и ничего не трепещет. Дожила… Скажи: я тебя люблю.

Алексей молчит. Она ждет, но он не говорит этих слов.

— Ладно. Скажи: ты мне нравишься… На худой конец.

Алексей молчит, она не может дождаться от него и этих слов.

— Хорошенькие дела… Скажи: я хочу тебя, тварь.

Опять пауза, но теперь Алексей отвечает. Ровно, будто бесстрастно, но голос его слегка дрожит. Словно бы он совершает преступление:

— Я хочу тебя.

Зоя падает на постель, смотрит в потолок. Она сгибает в коленях ноги, гладит себя. Тело ее начинает едва заметно трепетать.

— Я ненавижу тебя… Зверь!.. О, не надо! Не трогай меня, не прикасайся!

Алексей кладет ей руку на грудь. Его темные пальцы на груди, они едва прикасаются к ней.

— О, о, о!!! Дай мне почувствовать твою тяжесть!.. Ненавижу.

Но жест Алексея не возбуждает ее, скорее успокаивает. Трепет незаметно стихает… Она садится на постели, не замечая его упавшей руки. Говорит трезво:

— Ничего… Ничего не выходит, понимаешь?!. Зажги свет.

Вспыхивает ночник. Он уютен и неярок. Рядом с ночником дамская сумочка, Зоя тянется к ней.