Из имперских архивов

Бронислава не выдержала и разревелась. Так их и застали, вошедшие в кабинет капитан Зверев и задержанный Змиев. Ревущего, как в сладком детстве, частного сыщика Ершову Б. А., и суетящегося подполковника Ершова А. В.

Через десять минут, которые девушка провела наедине с косметичкой, а мужчины, втроем с кучей бумаг, и неизвестно откуда взявшейся бутылкой коньяка, Бронислава и Змиев вышли из здания ГРОВД. К удивлению девушки, никто из друзей бурно не ликовал. Не было ни тесных объятий, ни скупых мужских слёз, только рукопожатие несколько затянулось, и глаза их о чём-то долго говорили.

— Теперь куда? — спокойно спросил Змиев, устраиваясь на заднем сиденье. Он с легкой улыбкой посмотрел на Всеслава осторожно помещающегося в машине, и перевёл взгляд на Брониславу. Та растерянно взглянула на парня.

— Надо в контору заехать, отметить, что договор закрыт.

— И расплатиться полностью, — с облегчением продолжил богатырь, осторожно закрывая за собой дверцу.

Всю дорогу в машине царила тишина, Змий с любопытством рассматривал город, а молодые всё больше и больше мрачнели. В конторе они долго не задержались, и вот наступила минута, когда надо было что-то решать. Змий-Змиев отошёл в сторонку, по-прежнему с интересом осматриваясь, а Бронислава, нервно крутящая на пальце ключи, и Всеслав молчали у машины. Наконец-то девушка, с деланным равнодушием, спросила:

— Может быть вас отвезти куда-нибудь? На вокзал, или в гостиницу? Я всё равно на сегодня работу закончила.

Плотников с шумом выдохнул, и с изумлением понял, что он уже давно не дышал, ожидая и боясь её слов.

— Да, да, конечно! Нам очень нужно в парк, в самый конец, в тот, что возле затона.

Бездумно девушка кивнула, и только уже выруливая со стоянки вдруг вспомнила все страхи, связанные с этим местом. Старым был город, и много в нём накопилось преданий и легенд. Так вот, возле затона, при любых властях, и в любое время располагалось самое загадочное место. Дежурили там, каждые в свое время, и стрельцы, и городовые, и милиция. И ничего никогда не находили, только слухи да молва всё равно твердили, что больно плохое там место. И поп, и ксендз не раз святили то место, были бы в городе равинн или мулла, их бы тоже уговорили бы сходить. Всё неприятие этого места Броня впитала с молоком матери, но сейчас ей было не страшно. Всеслав был рядом, пусть пока, но рядом.

Небо заволокло тучами, река тревожно плескала волны на песчаный берег, угрюмо шуршали листьями ивы. На полянке замер Змий Горыныч, с опаской оглядывая окрестности, всеми шестью глазами. Только в одну сторону, вниз, он не смотрел. Там погибал его друг, и впервые Змий не мог ему помочь. Никто не смог бы помочь Всеславу, и меньше всего та, которая сейчас плакала, спрятав голову у него на груди. Могучий богатырь только стоял и молчал, чувствуя как девичьи слёзы сквозь ткань и кожу разъедают ему сердце. Все слова были сказаны, и невозможность ехидно улыбнулась им прямо в глаза. Ничего нельзя было сделать, ничего…

Мир вздрогнул, и исчез. Змий распахнул крылья и накрыл ими своих друзей. Плач оборвался, под левым крылом проскочил шепоток, и оттуда выглянул маленький носик. Впрочем его тут же закрыла широкая ладонь, и несмотря на сердитое сопение, из-под крыла показались сощуренные серые глаза. Но смотреть было не на что. Кругом клубилась темнота, только под ногами она замирала в бесконечной черноте. Но то была темнота ласковой и нежной августовской ночи, и вот свернула одна звездочка, за ней другая, и грянул свет. Со всех сторон ласково тянули свои лучики миллиарды звёзд, и радостно рассмеялась девушка, окунувшись в этот свет. Прямо перед ними светящиеся туманности мигнули и открывшиеся глаза с любовью взглянули на смутившуюся троицу:

— Что приуныли, котятки?

Перед людьми вдруг оказалась кошка, лежащая на боку и время от времени лижущая своих котят, чьи хвостики подрагивали у ней в переливающемся звездами животе. Мама-кошка, та, чьё имя — Вселенная, с нежностью смотрела на своих растерявшихся детей, и ждала ответа.

Вперёд шагнул Всеслав. С достоинством поклонился в пояс, и решительно обняв Брониславу, с тихой грустью рассказал о беде. О той беде, что гложет сердце и рвёт душу, о том, что нет дома для влюбленных. А Змий Горыныч не отрываясь смотрел куда-то в темноту, туда где звездные спирали плавно переходили в сияющие килопарсеки вибрисс. Там, под шеей у своей мамы прятался кто-то белоснежный и только изредка сверкала зеленая любопытная звездочка. Вселенная перехватила его взгляд, и загадочно улыбнулась. «Мур-р-р-р» негромко позвала она, и из меха вылетела маленькая дракошка. Тут же пролетающая мимо галактика услужливо сверкнула сверхновой, и радуга засияла на распахнутых крыльях. Блескнула молния кокетливого взгляда, и белая зарница разорвала темноту. Но мгновенно вдогонку кинулась, зелёная, нет, зеленовато-бронзовая, опять нет, бронзовая стрела. Всеслав растерянно посмотрел вслед и перевёл взгляд на невообразимо огромную кошку.