Из истории Боспора

Развитие экспортной торговли, составлявшей краеугольный камень экономики Боспора, было основано на выкачивании огромной массы продуктов, главным образом хлеба, производителем которых являлось туземное коренное население. В соответствии с этим перед государственной организацией стояла задача максимального расширения внутренней экспансии, вовлечения в сферу эксплуатации греческих колоний как можно большей массы производителей. Как известно, эта задача осуществлялась путем территориальных захватов. Но мало того, что определенные районы, населенные меотами, синдами, псессами, дандариями и т. д., входили в состав Боспорского государства. Необходимо было всей этой системе обеспечить определенную устойчивость, стабильность, требовавшуюся нормальным ходом экономических функций Боспора, как античной колонии.

Классовая верхушка туземного общества была несомненно втянута в сферу экономических интересов Боспора, интересов колонизаторов, и это положение чрезвычайно облегчало процесс эксплуатации масс туземного населения. Однако подчинение значительных масс «варваров», из которых выкачивалась соответствующая продукция, не могло быть достаточно обеспеченным «смычкой» греков-рабовладельцев с туземными «верхами».

Вопрос решался в конечном счете наличием у Боспорского рабовладельческого государства неотъемлемого элемента всякого государства[436] — вооруженной силы, в данном случае наемной армии, с помощью которой Боспор, как обширная античная колония, организованная рабовладельцами, осуществлял свои экономические интересы.

В соответствии с тем довольно сложным положением, в котором находился Боспор, осуществляя экономическую эксплуатацию обширных районов, населенных «варварскими» племенами, со стороны которых всегда следовало ожидать проявления попыток, освободиться от гнета, эта реальная обстановка предъявляла определенные требования структуре государственного строя Боспора. Интересы господствующего торгово-рабовладельческого класса Боспора могли быть должным образом обеспечены, при указанных условиях, мощной централизованной властью с значительной самостоятельной инициативой. Этим требованиям и отвечала «единоличная» власть боспорских архонтов, являвшихся, по существу, наследственными монархами и совмещавших, по-видимому, в своем лице и функции верховного начальника армии. В титулах боспорских правителей фигурировало два названия: «архонт» Боспора и Феодосии и «царь» синдов и т. д. (перечисление туземных племен). По отношению к туземным народам, подчиненным Боспору, применялся термин даря, как бы особо подчеркивающий диктаторский характер государственной власти Боспора в лице его архонтов, в то время как в отношении греческого населения колоний оттенялась зависимость власти боспорских династов от воли народа, «демократии», т. е. класса рабовладельцев.

IV век, как известно, явился временем блестящего экономического расцвета Боспора. Боспор смог стать крупнейшим поставщиком хлеба в Грецию. Особенно важное значение боспорский хлебный экспорт имел для Афин. Заинтересованность Афин в боспорском хлебе привела к установлению тесных «дружеских» отношений, что выражалось в политике, говоря языком современной дипломатии, «взаимного наибольшего благоприятствования». Архонты Боспора, являвшиеся крупнейшими экспортерами, главными поставщиками хлеба в Аттику, стали объектом особого благосклонного внимания и почестей со стороны Афин[437]. Экономический подъем, рост материального благосостояния рабовладельческого общества колоний, в особенности его верхушечных слоев, внешнеполитические успехи, осуществление политики вовлечения в границы Боспорской державы новых территориальных районов, — все это способствовало росту политического престижа власти боспорских правителей в глазах господствующего класса Боспора, это же вело к упрочению их положения в качестве монархов. Термин «Архонт Боспора и Феодосии» теряет постепенно свое специфическое, хотя и условное значение.

В.В. Латышев указывал[438], что Спарток III[439] в одних надписях называется архонтом, в других только царем; по мнению Латышева, это может быть объяснено скорее всего тем, что в то время уже исчезло всякое различие между титулом архонта и царя, и царь безразлично назывался то одним именем, то другим, то обоими. Во всяком случае не подлежит сомнению, что со времен Спартока III получает на Боспоре преобладание царский титул[440]. На боспорских черепицах встречаются, как известно, клейма с надписью (№ 83). В коллекции Гос. Музея изобразительных искусств имеются два фрагмента таких клейм, найденных в Фанагории. По поводу этого клейма Латышев писал: «К этому же Спартоку, судя по форме букв, может быть отнесена надпись на кирпиче, рисунок которого издал Орешников в сочинении Гиля»[441].