Из истории Боспора

До конца IV в. мы не слышим ни о каких разногласиях среди членов правящей династии, не замечаем никакого стремления к присвоению одним из них преобладающего положения. Но после смерти Перисада в 310 г. возникли распри из-за верховной власти между его сыновьями. Подробный рассказ об этом сохранился у Диодора (XX, 22–26), пользовавшегося, несомненно, хорошо осведомленным местным источником[43].

Мы не будем пересказывать живое и интересное повествование Диодора. Ограничимся лишь выделением из него наиболее важных черт.

После Перисада осталось трое сыновей: Сатир, Притан и Евмел. Старший из братьев вступил на престол, но младший вступил с ним в борьбу. Привлекши на свою сторону некоторые соседние племена туземцев в азиатской части Боспора, Евмел развернул там военные действия; союзником его был Арифарн, царь сираков, одного из меотских племен. Сатир с значительными военными силами, состоявшими из греческих и фракийских наемников под предводительством грека Мениска, а также из скифов, переправился из Пантикапея на азиатскую сторону. В происшедшей битве победу одержал Сатир. Евмел и Арифарн укрылись в хорошо укрепленный замок последнего. Попытки Сатира взять замок приступом окончились неудачей. От полученной раны он умирает, процарствовав всего 9 месяцев. На престол вступил средний, брат, Притан. Евмел вступил с ним в переговоры, предложил ему поделить власть с тем, чтобы Притан правил в европейской части, Евмел — в азиатской. Но Притан на это не пошел. Тогда Евмел, опираясь на туземцев, захватил в свои руки все укрепленные пункты в азиатской части. Притан выступил против войска Евмела, но, будучи оттеснен, должен был капитулировать, передал свое войско Евмелу, отказался от верховной власти и вернулся в Пантикапей. Там он еще раз сделал попытку вернуть себе власть, но потерпел неудачу, бежал в Сады, где и погиб насильственной смертью. Таким образом Евмел оказался полным победителем в братоубийственной войне. С приверженцами Сатира и Притана и с их семьями он обошелся жестоко — все они были перебиты; спастись удалось лишь сыну Сатира, юноше Перисаду, нашедшему приют у одного из туземных царьков.

Из рассказа Диодора ясно видно, какое значение на Боспоре и в прилегающих к нему местностях имели в конце IV в. туземные племена. Братья ведут борьбу, опираясь столько же на свои наемные войска, сколько и на туземное ополчение[44].

Крутая расправа Евмела со своими родственниками вызвала в Пантикапее брожение. Евмел созвал народ на сходку, произнес на ней речь в оправдание своего поступка, и, говорит Диодор, восстановил В Пантикапее πάτριον πολιτείαν, не прежний образ правления, как обыкновенно толкуют и переводят, а «отцовский» исконный образ правления, т. е. тот строй, который был при Спартокидах и который был нарушен событиями, разыгравшимися после смерти Перисада. Евмел подтвердил те связанные с ателией привилегии, которыми пользовались проживавшие на Боспоре иноземные купцы; он освободил Пантикапей от εισφορά, прямой подати, которая взималась в качестве экстраординарной меры и, очевидно, шла главным образом на покрытие военных расходов, связанных с войной. Все остальное время своего правления Евмел управлял νομίμως в духе установившихся в государстве обычаев. Евмел старался укрепить дружественные связи Боспора с городами Причерноморья. Он оказал услуги Византию, Синопе, Каллатии (см. выше). Для поддержания регулярного судоходства по Черному морю он вел борьбу с теми туземными племенами, которые широко занимались пиратством[45]. За это, говорит Диодор, Евмела прославляли не только в его государстве, но и во всем мире, «так как купцы разблаговестили повсюду о его благородстве». Он присоединил к Боспору значительную часть соседней с ним территории, занятой туземными племенами. Евмел задумывал покорить даже все племена, обитавшие по берегам Черного моря — явное, конечно, преувеличение — и, может быть, замечает Диодор, привел бы свое намерение в исполнение, если бы этому не помешала его внезапная и преждевременная смерть.

Очевидно, Евмел решил раз навсегда покончить с существовавшей на Боспоре «династической» системой правления, стать единоличным правителем. Объявил ли себя Евмел таковым, точнее сказать, принял ли он царский титул, неизвестно. Время для этого было, во всяком случае, подходящее. Вспомним, что в 306 г. приняли царский титул диадохи Антигон, Птолемей, Селевк, Лисимах, Кассандр. Конечно, в мировой политике того времени Евмел не мог играть какую-либо роль, да и не стремился к этому. Но что он сыграл крупную роль и на Боспоре и в окружающем его припонтийском мире, в этом сомневаться не приходится.