Из истории отечественного языкознания 20—40-х годов. Н. Ф. Яковлев (1892—1974)

Теория письма не была для Н. Ф. Яковлева полем механического применения теории фонем. С самого начала своей научной работы он считал, что письмо в определенной мере автономно — но не тем, что может не считаться с фонемным строем языка, а тем, что может по-разному с ним считаться. Так, слово пятёркой (творит. пад.) может быть передано на письме двояко: пьатьоркой (или пьатьоркоь) и пятеркой. В обоих случаях объект передачи — фонема, ср. фонемную транскрипцию: ⟨п’ат’о́ркој⟩ (фонетическая орфография дала бы такие буквенные последовательности: питёркай или пьитьоркай). Объект передачи — тот же, но способы разные.

В своей составившей чрезвычайно важный этап работе «Математическая формула алфавита» Н.  Ф. Яковлев определил принципы выбора наилучших приемов для письменной передачи фонем. Приходится преодолевать противоречие «код — текст»: всегда можно уменьшить количество алфавитных знаков, но при этом возрастет длина текстов. И, наоборот: при способах письма, которые дают сокращение текстов, необходимо увеличить число знаков в алфавите. Н. Ф. Яковлев нашел способ выбрать для каждого языка оптимальное решение этой контраверзы. Это и обусловило высокую плодотворность его работ по созданию новых письменностей[10].

С именем Н. Ф. Яковлева как кавказоведа прежде всего связана постановка на научную основу исследования абхазско-адыгских и нахских языков. Опубликованные им грамматики целого ряда последних заложили тот фундамент, от которого отправляются авторы как отечественных, так и зарубежных исследований в данной области[11]. Этому не приходится удивляться, если учесть, что он всегда сознательно связывал изучение богатейшего материала кавказских языков с разработкой общетеоретических проблем языкознания.

Здесь будет нелишним напомнить, что именно ему принадлежит целый ряд наблюдений, значение которых становится возможным оценить должным образом лишь в настоящее время. Среди них следует, например, отметить обнаружение Н. Ф. Яковлевым аблаутных чередований в абхазско-адыгских и нахских языках. Оно послужило стимулом не только к последующему углубленному исследованию этого явления, но и к выдвижению ныне оживленно дискутируемой в специальной литературе гипотезы о возможности «моновокалического» состояния абхазско-адыгского языка-основы. Существенным наблюдением явилось установление им полисинтетического типа абхазско-адыгских языков, особенно проступающего в структуре их глагола, и выявление вероятных пережитков инкорпоративной связи последнего с дополнением. Исключительное значение приобретает открытие им оппозиции так называемых «центробежной» и «центростремительной» форм в абхазско-адыгском глаголе, отражающей один из наиболее ярких реликтов доэргативной типологии языка (ср. противопоставление центробежной и нецентробежной версий активного глагола в представителях активного строя) и, наряду с реконструкцией актива и медиума в индоевропейских языках, серьезно обогатившее перспективы историко-типологических исследований в целом. В этом же плане очень интересным оказалось выявление им остаточного функционирования в адыгейском языке оппозиции форм органической (неотчуждаемой) и неорганической (отчуждаемой) принадлежности в именной морфологии, как правило, типологически соотносимой со структурой, знающей бинарное распределение субстантивов на одушевленный и неодушевленный классы. Перечисление подобных наблюдений Н. Ф. Яковлева могло бы быть без труда продолжено.

Не забывал ученый и о необходимости популяризации знаний науки о малоизученных в то время кавказских языках[12].

Последние годы Николай Феофанович долго и тяжело болел и 30 декабря 1974 г. его не стало. Однако и своими кавказоведческими исследованиями и своей теорией фонемы он проложил путь поколению последующих ученых в разработке ряда направлений отечественной лингвистической науки и в постановке их на службу практике.