Из истории советской философии: Лукач-Выготский-Ильенков

Далее шел раздел: «Социально-историческая практика – основа и движущая сила социального познания». Но социально-историческая практика в марксизме есть основа всякого познания, а не только социального. И об этом речь должна идти в теме «Позание как отражение действительности. Диалектический материализм о познаваемости мира». Мы говорим «должна», потому что в принятой на закате Советской власти программе это нашло свое выражение лишь в одной фразе: «Социально-историческая природа познания»[236]. Раньше об этом было сказано полнее и точнее, как и у основоположников марксизма. И у Ленина сказано ясно и недвусмысленно: практика есть основа теории познания марксизма. С этой основы и надо начинать. Главный вопрос теории познания это вопрос о познаваемости, вопрос об истине. А вопрос об истине, оторванный от человеческой практики, есть чисто схоластический вопрос. Это есть фундаментальное положение марксизма. И отступление от него неизбежно заводит в тупики схоластического теоретизирования.

Эклектика, которая, впрочем, является обязательно на закате всякой цивилизации, есть совмещение совершенно разнородных элементов. И в указанной учебной программа по марксистско-ленинской философии она выражается прежде всего в попытке совместить натуралистическую и социально-историческую трактовку сознания и познания. В результате тема социально- исторической природы сознания и познания остается неразвитой до конца. Поэтому она снова всплывает в разделе о «специфике социального познания». Если бы она была развита с самого начала, то раздел о «специфике» не понадобился бы.

То, что самостоятельная тема о специфике социального познания совершенно несостоятельна, это, как говорится, ежу понятно. Но дело в том, что этот, как будто бы частный случай является следствием общего кардинального недостатка как старой, так и новой программы по философии марксизма, а именно деления всего курса на «диамат» и «истмат». Отсюда «двойная бухгалтерия»: материя и материальное общественное бытие, сознание и общественное сознание, специфика человеческого познания и специфика социального познания и т.д. вплоть до «человека». Выходит, что до этого его, человека, и не было. О чем тогда шла речь до этого? О каком сознании? Нечеловеческом? Анти-общественном?

Из этого, как следствие, неизбежен крен в сторону старого, созерцательного материализма. Кстати, этому кардинальному недостатку старого материализма по существу мало где уделялось внимание, не объяснялось, что же означает вообще созерцательность. Да и как это можно объяснить, если сам «диалектический» материализм излагается как созерцательный, если из него совершенно выхолощен революционно-критический и революционно-практический дух Это значит сыграть против себя. Созерцательность нашего материализма в 70-80-е годы был отражением застойности нашей жизни. И необходимым условием возрождения революционного духа нашей философии должна была стать революционная перестройка самой нашей жизни.

Речь идет не о том, чтобы внешним образом соединить «диамат» и «истмат», а о том, что, как писал Д.Лукач, «всякий диалектико-материалистический анализ наталкивает на проблему исторического материализма и vice versa»[237]. Уже решение основного вопроса философии об отношении мышления к бытию возможно только на основе материальной практики, только она соединяет человеческое мышление и бытие, только она порождает человеческое мышление. Проблемы мышления в «диамате» потому и не оказалось, что его неоткуда было вывести. Материальной практики в нем не было, потому что она была изначально отнесена по ведомству «истмата», а из «материи», как известно, не выведешь даже бюрократа.

3. Миф о трех естественнонаучных открытиях или что означает союз марксистской философии и естествознания

«Хотя потребности пролетариата в диалектическом и историческом материализме и являются предпосылкой их возникновения, – писал в своем учебнике по философии А.П. Шептулин, – но одного этого было еще далеко недостаточно для появления марксистской философии»[238].

Но это еще не все. Оказывается, что и утопизм предшествующих коммунистических и социалистических учений был обусловлен недостаточным уровнем развития науки, а не отсутствием материалистического понимания истории. «Появление диалектического и исторического материализма предполагает определенный уровень развития науки, – говорится в учебнике 1970 года Шептулина, – ибо его содержание является выводом из достигнутых научных результатов»[239].

А.П. Шептулин все это сам не придумал. Вот что писал в той жей связи М.А. Леонов еще в 1948 году: «Создавая и разрабатывая материалистическую диалектику, Маркс и Энгельс опирались на величайшие достижения и в области естествознания, в частности, на великие естественно-научные открытия ХIХ в. Товарищ Жданов подчеркивает известное положение Энгельса о том, что «диалектический метод был подготовлен открытием клеточного строения организма, учением о сохранении и превращении энергии, учением Дарвина»[240].