Из хорошей семьи

К сожалению, Ледогорова рассказала только то, что Яна уже слышала от Евгения Павловича. Она не помнила фамилии зэка, и сколько времени прошло с тех пор, тоже затруднялась сказать. Почти все ее пациенты – бывалые сидельцы, болезнь протекает тяжело, длительно, и, к сожалению, они чаще умирают, чем выздоравливают. По большей части это люди одинокие, и приходится не только лечить их, но и поддерживать морально, поэтому рассказ того уголовника не произвел на Лидию Александровну глубокого впечатления, случалось ей выслушивать исповеди и похуже. Она посочувствовала человеку, прожившему такую жизнь, что убийство явилось в ней лучшим поступком, но вскоре забыла эту историю до тех пор, пока на кафедре завуч не поделилась с ней сенсационной новостью, что тот упертый зануда, который не хочет зачесть ей кандидатский минимум, оказывается, не просто Горьков, а сын того самого Горькова, маньяка и писателя.

Лидия Александровна напрягала память, пытаясь вспомнить хоть что-то, что помогло бы ей вычислить того зэка, но пока безрезультатно. Обещала в архиве взять журналы движения больных за прошлые годы, возможно, это освежит память, но гарантии нет. Тогда придется журналы регистрации смертей смотреть…

– А это очень обязательно? – робко спросила Лидия Александровна. – Вдруг не вспомню? Он ведь уже все равно умер и ничего больше не расскажет.

Яна объяснила, что, установив личность, они выяснят, действительно ли этот сказитель сидел в одной камере с Горьковым или все сочинил.

Убедив Лидию Александровну, что вспомнить зэка необходимо, Яна подумала, что вместо того, чтобы заставлять занятого человека терзать свою память и рыться в медицинской документации, можно в три минуты выяснить все самим, запросив в следственном изоляторе, кто сидел в одной камере с Горьковым, и потолковать с теми из них, кто остался в живых.

Но сейчас она действует подпольно и конфиденциально, будто в тылу врага, и вынуждена добывать информацию окольными путями.

В воскресенье они с родителями ходили на юбилей маминой двоюродной сестры, и Яне было не до расследования. С утра прихорашивалась и наряжалась, а все равно весь вечер отвечала на стандартные вопросы, почему до сих пор одна, когда наконец выйдет замуж, когда подарит родителям внуков и куда только смотрят мужики.

Подпившая юбилярша прочла ей страстную лекцию о том, что семья для женщины должна быть на первом месте, ибо работа в постели не согреет и стакан воды не поднесет, а годы-то, они как дождь, идут-идут, да и проходят.

Со всеми этими постулатами Яна была совершенно согласна, расстроилась и до утра горевала о своей жалкой участи старой девы.

Конфиденциальное расследование совершенно вылетело у нее из головы, а вспоминать его не очень хотелось. Ведь главное для женщины – семья, а не тайные поручения прокурора Макарова.

Но ближе к обеду позвонил Виктор Николаевич Зейда, пригласил встретиться после работы, и на сердце сразу стало веселее. Яна, конечно, отказалась, но таким специальным неокончательным тоном, который говорит о благосклонности девушки лучше всякого согласия. И Зейда понял, потому что точно таким же специальным голосом сообщил, что ждет не дождется, когда они пойдут в архив. Сказал он, правда, «чекаю не дочекаюся», но Яна уловила смысл.

Почему-то после общения с Зейдой у Яны всегда усиливался трудовой энтузиазм, вот и сейчас она достала из сумки блокнотик и стала записывать план расследования, чтобы представить его Макарову, когда появится немножко больше фактов.

Итак, у нее два готовых направления – Дворец пионеров и сокамерники Горькова. Тут ей одной никак не справиться, а вот что по силам – это как следует расспросить Валентину Дмитриевну, вдову Горькова. С ней немножко трудно разговаривать, потому что после инсульта речь невнятная, но голова у старушки варит хорошо.

Наверное, жестоко погружать женщину в кошмарные воспоминания, только ведь это ради восстановления доброго имени мужа.

На сегодняшний день она знает о деле Горькова только понаслышке, на уровне сплетен и парадно-выходного рассказа заслуженного следователя Костенко. Но даже этой скудной информации достаточно для предположения, что убийца как-то мелькал на орбите жизни Павла Николаевича.

Евгений говорил, что до трагедии мама работала на полставки в библиотеке, а интересы ее были сосредоточены на муже и сыновьях. Такие домовитые женщины обычно знают друзей мужа и детей, в курсе их жизненных обстоятельств, помнят, кто на ком женат, где работает. Все, что вокруг семьи, представляется им важным и интересным.

В общем, разговор с Валентиной Дмитриевной лишним не будет.

Яна позвонила Горькову и договорилась, что придет к нему после работы.

«А вернее всего, – вздохнула она, положив трубку, – я ищу черную кошку, которой нет».