Из хроники кладбища «Шмерли»

— Никаких. Маленькие люди… У них свои дела, у меня -свои. Вы думаете, Нейбургеру, Лиде-Зельде нужен культурный центр, еврейская газета? Не-е-т! Только они об этом сами не знают! У них есть передача «Время». Оттуда они и черпают…

— Вы были дома, когда обнаружили убийство?

— Конечно! Меня сразу и позвали… Тот же Нейбургер! При том, что со мной вообще не разговаривает… В упор не замечает! Потому что мой дед поставил тамбур вместо крыльца и ему до обеда не стало хватать солнца.

— А что Маргулис?

— Сусанна? Она была на стороне Нейбургера… Я, честно говоря, ее недолюбливал. Бесполезно скрывать — вы все равно бы узнали. Она была портниха, мой дед — тоже. Вечно жаловались друг на друга. Лида-Зельда — та была за нас с матерью. Приглашала к себе, угощала… — Мысль его снова свернула. — Вообще-то мы народ радушный, гостеприимный. Мне все это жутко интересно, что происходит. Если удастся — поеду в Эрец. В гости. Посмотрю, вернусь. Я ведь не из-за денег туда собирался. И по еврейской визе в Америку не уеду… Понимаете?

— Отчасти. А что Иосиф Вайнтрауб? Вы встречаетесь?

— Аппаратчик, хотя и пострадал.

Некоторое время они ехали молча.

Суперрадар попискивал сбоку у лобового стекла. Богораз по-прежнему гнал машину, не думая о гаишниках.

— Писк — это переговоры ваших ментов, — пояснил он.

Денисов не ответил. Он задал вопрос, которому Богораз, похоже, даже обрадовался:

— Мог, по-вашему, убийцей Сусанны Маргулис быть еврей?

— Конечно! — Его реакция была Денисову непонятна. — Мы такая же нация, как все! И не надо бояться нас обидеть! -Он передразнил: — «Еврейчик»… «Евреечка»… Мы же говорим: русский, кореец, ингуш. Еврей — все! И не нужно темнить в литературе с отрицательными персонажами… Мирский, Горский… Мы же все понимаем! Когда израильскому премьеру Бен Гуриону доложили, что на улице Аяркон появились первые израильские проститутки, он только пожал плечами: «Видите, у нас все, как у всех народов!»

Впереди показалась телефонная будка.

— Мне надо позвонить, — сказал Денисов. — Подождете?

Стеклянный с металлическими переплетами бокс, нагретый на солнце, оказался изнутри душной изнуряющей камерой, словно из-за жары в ней полностью исчез воздух.

«Сейчас все решится…»

Денисов набрал номер, продиктованный Полиной.

Один за другим потекли длинные, ничем не прерываемые гудки.

«Никого нет!…»

Внезапно раздался легкий щелчок и резкий женский голос с едва заметной нерусской интонацией произнес негромко:

— Ал-леу? Я слушаю вас.

— Это квартира? — спросил Денисов.

— Кто вам нужен? — строго сказала женщина. — Это квартира Вайнтраубов…

— Мне плохо слышно! Простите, с кем я разговариваю?

— У телефона Влада Вайнтрауб! Кто это?

— Извините, я неправильно набрал номер. — Денисов повесил трубку.

Он едва не спросил ее:

«Вы живы?! Кого же приняли за вас Лида-Зельда и Полина, когда они смотрели фотографию погибшей? Может, у вас есть двойник?»

Когда он садился в машину, Богораз внимательно взглянул на него, но ничего не сказал: вероятно, пожалел о своей откровенности.

Доехали молча. Выходя, Денисов спросил:

— Работы много?

— В кафе? — Богораз тоже вышел. — Еще как! Перед приездом Рейгана всю ночь работали… — Догадался ли он о том, что Нейбургер обязательно расскажет Денисову про его ночное отсутствие дома в субботу? — Думали, кто-то из американцев обязательно захочет поесть кошерное…

Богораз поправил галстук. Лицо его было потным. Легко было представить, что он чувствует — выряженный в парадную финскую «тройку».

— А что? — Он снова держал себя заносчиво и в то же время растерянно.

— Я хочу еще раз встретиться.

Богораз качнул ватными плечами.

— Будете вызывать? Когда?

— Сегодня. Я позвоню.

В дежурке Антон Сабодаш сообщил Денисову последние новости:

— Семейка эта из Ворошиловграда… Кочетура Нина Максимовна, с ребенком, со стариком…

— Те, что уехали до обнаружения трупа?

— Да, уже засветились.

— Они в Москве?

— Они и не думали уезжать.

Говорили коротко: Антону должен был звонить дежурный по Управлению.

— Милиционер видел всю семью на Казанском… Пригласил пройти в отдел. Старик по дороге убежал. Пока бегал за ним — и жена, Кочетура, слиняла. Вместе с ребенком.

Расследуя, по существу, другое преступление — убийство Сусанны Маргулис, Денисов от многого отошел. Сабодаш это почувствовал:

— Областники впрягли тебя в свои дела…

— А что сама Кочетура? Конечно, она не жена…

— Сожительница. А его фамилия — Гринчук. Гринчук Андрей Николаевич. Четырежды судим. Был признан особо опасным рецидивистом.

«Розыск убийцы…» — написано было на ориентировке под стеклом.

— Прости… — Антон снял трубку.

Денисов глянул издалека на рабочие телевизоры, на их экранах непрерывно, все двадцать четыре часа в сутки шла прямая передача с мониторов, установленных на вокзале. Черно-белая толпа по-прежнему беззвучно текла вдоль залов, переливаясь на перрон. Один из младших инспекторов от нечего делать нажимал кнопки мониторов, искал сюжеты.

— Гринчук был когда-нибудь прописан в Московской области? — спросил Денисов, когда Сабодаш освободился. — В Видном, например?

— В Московской области? Нет.

— А сожительница его всегда жила в Ворошиловграде?