..из коллекции Марка Пекарского

Это было само по себе неожиданное предложение, но каково было моё изумление, когда я прочитала название труда, который мне предстояло прочитать и осмыслить – и это всего лишь через неделю после истории с коллекцией машинок: …из коллекции Марка Пекарского… Конечно, я знаю про закон парного случая, но не перестаю удивляться каждый раз, когда наблюдаю его в действии. Так как мои переживания относительно разнообразного собирательства предметов были ещё очень свежи, я почти с жадностью набросилась на сочинение великого моего предка. Как же могла я упустить из своих размышлений, что вообще-то всё моё детство прошло в контексте коллекции? Это было, так сказать, в базовых настройках: мы живём в окружении папиных инструментов. У некоторых ковёр на стене висит, а у нас бубны, у некоторых хрустальные люстры, а у нас полупрозрачная конструкция из чешуи неведомого океанского чудища, которая на сквозняке издаёт такой удивительный и совершенно особенный шелест. Ну, посередине лампочка, конечно. Всё-таки свет в комнате нужен, ничего не поделаешь Зато в прихожей висят два барабана, обтянутые шкурой зебр, и там уже без каких бы то ни было бытовых бонусов. Чтобы пройти по коридору, надо было продефилировать между двумя вибрафонами, на фоне которых ксилофончик выглядел бедным родственником, притулившимся в углу. На самом деле это он туг был хозяином, так как вибрафоны то привезут, то увезут, а ксилофон на постоянном посту развивал музыкальные способности моего старшего брата. Я не буду тут перечислять всё, что висело у нас на стенах, стояло на полках, кучковалось по углам и прочим укромным местам в квартире по адресу, который пытливый читатель узнает уже очень скоро. Скажу только, что коллекция папина была частью нашего дома, и без неё сложно было бы представить наше жилище. Конечно, инструменты нельзя было трогать, но не из пустого каприза. Ведь большинство из них служили не пустым украшением. На них творили музыку великие, как я уже сильно позже поняла, композиторы.

Ил. 1. Вот она, я, но не в 8 лет, а в 4 годика. Правда, я мила?

Но только ли об этих инструментах папина книга? Нет, конечно. Предметы остаются бездушными объектами, и чтобы они ожили и привнесли в этот мир прекрасное, нужно прикосновение Творца. Или скорее Творцов. – А это что ещё за ересь, Катерина Марковна? – Ну, как же: композиторов и музыкантов, конечно! К каким высшим силам взывают они, это уже дело личное, но факт остаётся фактом: папины инструменты тоже редко покрываются пылью, потому что у них есть дела и поважнее, чем просто висеть или стоять.

Помню, было время, когда родители постоянно смотрели одно и то же видео: София Губайдулина говорит что-то запредельно для меня умное и всё что-то чертит на белых листах бумаги. Всё говорит и чертит, говорит и чертит. И мне, восьмилетнему ребенку, невдомёк, что у нас тут в гостиной творится история современной музыки, потому что неспроста они пересматривают одну и ту же запись. Тогда я, конечно, не могла уловить связи между этим видео и последующими родительскими гастролями…

Или вот князь Волконский. Это был самый частый наш гость в некотором смысле, потому как папа с удовольствием его цитировал, довольно точно (как я потом убедилась) имитируя кошачьи интонации. Эдисон Денисов — тоже знакомое мне с детства звукосочетание. Помню, меня завораживало это имя, которое, как мне казалось, специально придумали. Но чем же он был так «специален» этот Денисов, я тоже долго не могла понять. А вот Владимира Мартынова и Алексея Любимова я знала лично и считала это нормальным. Они папины друзья, им запросто можно сказать «привет». Лидия Давыдова стала моей крёстной мамой, Джерард Макбёрни познакомил со звучанием прекрасного языка, который и по сей день является для меня источником bread and butter, как у них там говорят. Но на самом деле я ничего не понимала из того, что происходило вокруг, да это и не нужно было ребёнку. Только повзрослев, я стала постепенно осознавать, что это было (и слава Богу, до сих пор есть) очень особенное общение, которое тем и отличалось от обычных посиделок на кухне, что была у этих встреч – не только у нас дома, но и в других квартирах, в репетиториях, в телефонных разговорах, в письмах и даже в мыслях – особенная цель. Итогом была новая музыка, которую они искали, создавали и исполняли. И тут папина коллекция была медиумом между композитором и музыкантом, потому как именно в ней находилось бесчисленное количество звуков, которые, сплетаясь в музыкальный узор, способны порой передать то, что словами не скажешь.