Из круга женского: Стихотворения, эссе

И каждый день с угрозой новой
Нас крутят волны бытия,
И только в ночь пристанет снова
         К земле ладья.

И каждый день нас обуяет,

О, маловеры, жалкий страх,
И сердце рабски забывает
         О чудесах.

А чудеса меж Ним и нами,

Сверкая, стелятся, как мост.
Смотри — вся ночь зажглась огнями
         Падучих звезд.

Январь 1922 Судак

ХЛЕБ

У мира отнят волей Бога
Небесный дар — насущный хлеб
За то, что тело так убого,
         А дух ослеп.

Когда под солнцем, на свободе,

К земле тяжелый колос ник —
Не знали мы, что он Господен
         И так велик.

Изысканной не просит пищи

Смирившаяся ныне плоть,
Но нужен ей с сумою нищей —
         Ржаной ломоть.

Как грешница без покрывала

Стоит бесхлебная страна.
Господь, сними с нее опалу
         И дай зерна.

1922 Симферополь

«Когда-то любила я книги…»

Когда-то любила я книги
(Блаженные годы и миги!),
Они были ближе людей
В сафьяновой, мягкой коже.
Любила картины я тоже
И много других вещей.
Живее живых созданий
И вазы, и мягкие ткани,
Все в жизни вокруг
В плену меня сладком держало.
Теперь предметов не стало,
Распался волшебный круг.
Иду и рассеянным взором
Снимаю последний покров.
Иду, как пустым коридором,
И слушаю гул шагов.
Чуть помню, что было мило.
Не ждет торопящий рок.
Успею ль на эту могилу
Последний сложить венок?
Как листья, осыпятся годы.
Жестокое бремя свободы
Подъяла душа и несет.
Простите, ненужные ныне!
Без вас в этой строгой пустыне
Мне легче идти вперед.

1922 Симферополь

«Я не знаю, я не помню…»

«J’y parviendrai» [12]

(Надпись на старой печати, изображающей лестницу и взбирающегося по ней воина)

Я не знаю, я не помню,
        Я терплю.
То грядущим, то былому
        Я внемлю.
Век назад на этом месте
        Жил мой дед.
Он оставил мне в наследство
        Свой завет —
Лестницу о сто ступеней
        И девиз:
«Силой, мудростью, терпеньем
        Доберись!»
Ввысь тянусь я каждодневно,
        Как во сне.
Только воли его гневной
        Нет во мне.
Изменились наши цели
        И наш час,
Лишь ступени уцелели
        Да указ.
Было ясно, было четко,
        Близок рок.
Стало смутно, стало кротко —
        Путь далек.
Даже ветхие перила
        Раздались,
Но таинственная сила
        Тянет ввысь.

1922 Симферополь

ПЛЯСКА СМЕРТИ

Es klippert und klappert

mitunter hin ein
Als schlug man die
Holrbun zam Fante.

Todentanz. Goethe[13]