Из Крыма с ещё большей любовью

– Идите на улицу! Я только полы вымыла, а вы тут в обуви ходите! – возмутилась мама. – Идите-идите, воздухом подышите, – и ребята удалились.

Леонид Иванович вышел из зала и постучался в туалет.

– Можно выходить, – произнёс он.

– Да подождите вы! – сказала Анжела.

– А чем вы там таким заняты, что нам приходится вас ждать, а? – спросила Ольга.

– Лучше бы я этого не видел, – проговорил Шурикович, – и не чуял! – и он нащупал замок изнутри и выскочил из туалета.

– Оль, а где у тебя туалетная бумага? – спросила сквозь дверь Анжела.

– Прямо за бачком с водой, на полке, – ответила она.

– Что она там делает? – поинтересовался Леонид Иванович у Шуриковича.

– Как что?! – сказал сосед. – Делает ровно то, что со слов Оли минуту назад делали Вы, Леонид Иванович, восседая на фаянсовом троне, – и дедушка поморщился.

– А подождать, пока мы уйдём, она не могла?

– Сказала, что нет.

– И как ты это стерпел?

– А у меня был выбор? – удивился Шурикович. – Отвернулся к двери, и всё.

– Анжел, мы ушли, – обратилась Оля к девушке, стукнув ей в дверь. – Мы придём поздно. Когда суп сваришь и соберёшься уходить, просто дверь захлопни. Сами потом откроем.

– Хорошо, – проговорила она.

– И ещё, – добавила хозяйка квартиры. – Освежитель воздуха внизу, в правом углу.

– Ага, спасибо, – ответила Анжела, и отец с дочерью ушли, распрощавшись до вечера с Петей.

– Анжел, ты там жива? – спросил Шурикович, подойдя к туалету и постучав в дверь.

– Ага, ещё бы! – ответила она, резко открыла дверь и ударяла ею в лоб соседу.

– Ой, прости, пожалуйста, – начала она.

– СКП! – произнёс Петя.

– Чего-чего? – удивилась Анжела.

– Это значит: «Смотри, Куда Прёшь!», – пояснил он.

– После того, как ты меня дверью заехала, точно нужно выпить, – добавил Шурикович, хихикая.

Но от предложения Пети они отказались, так как им предстояла готовка.

– Если я сейчас напьюсь, то точно не смогу готовить, – пояснила Анжела, – а встреча с Алексеем для меня важнее.

Она включила комфорту под ещё горячим бульоном и занялась зажаркой из лука и морковки. Шурикович нарезал очищенную Олей картошку и отправил её в кастрюлю. Сосед быстро нашёл специи и соль и добавил их в бульон, после чего занялся приготовлением салата из квашеной капусты.

– Хочу заметить, что ты готовишь прямо как профессионал, – сказала Анжела.

– Когда живёшь один, приходится вертеться, – ответил он. – Моя мама всю жизнь поваром проработала в санатории, много вкусных блюд умела готовить из минимального количества ингредиентов. Она многому меня научила. Да, и приготовление еды – это не единственная вещь, в которой я знаю толк.

– А в чём ещё?

– В чём?! Я люблю литературу. Я знаю много стихов и поэм наизусть. «Мой дядя самых честных правил, Когда не в шутку занемог…»5, – начал он.

– Ой, не надо, я прошу тебя! А то ты Пушкина мне до утра читать будешь.

– А что ты имеешь против Пушкина?

– Ничего. Но некоторые его творения чересчур длинные для того, чтобы их заучивать и декламировать девушкам. Да и сам Александр Сергеевич об этом написал: «…Его пример другим наука; Но, боже мой, какая скука…», – и она эмоционально взмахнула рукой.

– Вообще-то этой строчкой он хотел сказать немного другое, а именно…

– Неважно, что он конкретно имел в виду, – прервала его Анжела.

– Мне Астахов даже коротеньких стихов о любви не читал, – добавила она после паузы. – Любой девушке приятно, когда её любимый читает стихи, пусть даже и коротенькие.

– Видимо, у Алексея такой характер, и стихи – это не его.

– Ага. Как он сам мне однажды сказал: я – старый вояка, и не знаю красивых слов любви. Ха, не знает! – воскликнула Анжела, помешивая содержимое сковородке деревянной лопаткой. – Всё он прекрасно знает! Как речь заходить об Оле, то он весьма и весьма красноречив. Я аж представляю, как он соловьём заливается, говоря прекрасные слова твоей соседке. В красноречии ему надо соревноваться с кандидатами в предвыборной гонке, и я больше чем уверена, что люди проголосуют если не за него самого, то точно за то, что срывается с его уст. А если на месте Оли нахожусь я, то он словно воды в рот набрал: мямлит что-то нечленораздельное. Вроде бы один и тот же человек, а ведёт себя с нами двумя по-разному, – и она замолчала.

Анжела отключила пламя под сковородкой и отправила зажарку в суп.

– А, может быть, ну его, этого Астахова! – неожиданно произнесла она. – Не хочет со мной видеться, то это его проблемы, а не мои. Захочет увидеться со мной, то знает, где меня найти.

– Давно бы так.

– Вот ты, Петя! – и она подошла к нему вплотную. – Хороший ты мужчина, Петя, а одинок.

– Да так вышло, – растерянно ответил он. – Я как-то и не стремился себе женщину найти.

– Почему?

– Да были женщины в моей жизни, но не сложилось. Всё не то да не так. Да и привык я к одиночеству, – пояснил Шурикович, убирая готовый салат в холодильник.

– Как можно привыкнуть к одиночеству? – спросила Анжела. – Человек – социальное животное, которому нужен постоянный контакт с себе подобными. Вот, я одинока и от этого несчастна.