Из любви к искусству

Да, Терри Ньеман меня ни капли не боялся и вообще считал добрейшим души существом, сама не знаю, почему. Когда я орала на адвоката или швыряла в него что-то тяжелое, Терри сноровисто уворачивался и шипел как оскорбленный в лучших чувствах кот, но не больше.

— Ты всегда веришь в мои лучшие качества, — хмыкнула я. — Будто и не юрист вовсе.

Тут на нас из-за угла вылетело нечто на первый взгляд совершенно дикое: высокая бесформенная фигура, целиком синяя. Так сперва мне показалось, разумеется. Как только пригляделась, стало ясно, что передо мной просто кто-то, завернутый с головы до ног в ткань. Ну, хорошо, в одежду. Более того, в национальную одежду кахэ. Женскую. Только женщины у кахэ скрывали все тело, а заодно и лицо. Единственное, что выбивалось из общей картины традиционного одеяния — латексные белые перчатки на руках и здоровенный черный чемоданчик, которым женщина размахивала при ходьбе. В остальном же незнакомка выглядела так, словно готовилась сниматься для учебного пособия по культурологии. Нижнее платье с широкой юбкой и наверняка облегающим лифом, который, впрочем, разглядеть не удалось, так как поверх него была надета туника без рукавов прямого кроя длиной по колено и разрезами по бокам до талии. Тунику покрывала вышивка в тон ткани, не приглядишься — не заметишь. Кахэ носили только однотонную одежду, цвета были строго регламентированы. Поверх туники южанка накинула на плечи широкую накидку без застежек с длинными широкими рукавами-крыльями. Волосы кахэ скрывала покрывалом, поверх которого был надет полупрозрачный плат, закрывающий и лицо. Под легкой газовой тканью, знала я, есть еще одна штукенция, которая закрывала лицо ниже глаз.

— Ну, ничего себе, — охнул Терри, бесхитростно пялясь на этакое чудо.

Я на южанку тоже смотрела, но старалась делать это украдкой. Несмотря на редкостную бесцеремонность, которую мне постоянно ставили в вину, нагло разглядывать кого бы то ни было мне казалось слишком невежливым.

Но и правда ведь дивная птица, редкая. Если кахэ-мужчины довольно часто встречались в Эроле и не вызывали особой оторопи, то женщины предпочитали не покидать территорию Южных Домов. А уж встретить такую вот даму в полном традиционном облачении — вообще нечто из разряда невозможного.

Но вот она, стоит прямом перед ними. И откуда взялась — непонятно.

— Вы что-то имеете против моего наряда? — тут же пошла в нападение южанка, уперев свободную руку в бок и воинственно тряханув своим чемоданчиком.

Голос у женщины оказался глубоким, грудным, именно таким, каким, по мнению обывателей, должен быть голос южанки.

— Э… — замычал Терри, все еще пребывая в глубоком культурном шоке.

— Вы не уважаете великую и древнюю культуру моего народа?! — продолжала напирать кахэ, кажется, собираясь прибить моего адвоката тем самым злосчастным чемоданчиком.

Ситуация медленно, но верно накалялась.

— Андрэ, ради духов предков, давай ты сегодня не будешь бороться за право на национальное самоопределение! — вмешался невесть откуда появившийся каэ Орон.

Я вздохнула с облегчением. Но, кажется, радоваться было рано, потому что Фелис каэ Орон глядел на южанку с тоской, обреченностью и очевидной беспомощностью. Так путник в пустыне мог бы смотреть на приближающуюся песчаную бурю: остановить стихию не удастся, да и прятаться негде.

Кахэ заявила, что она не Андрэ, а… тут прозвучал набор звуков, красивый, но совершенно непроизносимый и даже невоспринимаемый для меня.

— Андрэ, ну, давай не сейчас, а? — практически взмолился оборотень, молитвенно сложив руки. — Мы же все-таки здесь расследуем убийство, и никто не виноват, что ты полаялась с главой управы… Ты же понимаешь, насколько затрудняешь работу оперативной группы своими национальными закидонами.

Из этих нескольких фраз я сделала вывод, что Андрэ тоже из стражи, скорее всего, криминалист, отсюда и чемоданчик. Также стало понятно: такой вот полный наряд кахэ для нее не обычный вид, а какая-то разновидность изощренной мести начальству.

— Вы обязаны уважать мои права! В конституции Эрола закреплено мое законное право носить национальную одежду и говорить на родном языке! — вдохновенно изрекла кахэ вроде бы на полном серьезе, но меня никак не оставляло ощущение, что она издевается.

— Я Алеку пожалуюсь! Он Аэн, он на тебя найдет управу!

Андрэ хохотнула.

— Я из дома Трэйт, мы дому Эррис не вассалы. Так что на Алека твоего мне начхать. А свою работу я сделала.

Каэ Орон закатил глаза.

— Ага, сделала. Доводя до нервного тика всех коллег и перепугав съемочную группу. Вон опять же накинулась на мужчину ни с того, ни с сего. И не можешь ты на родном языке говорить, ваш kaheily только вы сами и понимаете!

Андрэ разразилась длинной мелодичной тирадой, видимо, на языке южан, потом развернулась, снова взмахнула черным чемоданчиком и пошла прочь, продолжая возмущенно ругаться.

— Опять у нее обострение, — расстроенно произнес Фелис каэ Орон и неодобрительно покачал головой. — Но как же не вовремя… Извините за это. Андрэ так выражает свой протест против произвола вышестоящих и социальной несправедливости. Изредка.