Из любви к искусству

— Ларэ Уиллер, как вы? — уточнил даже несколько встревоженно мой телохранитель.

Думаю, мой взгляд был достаточно красноречив, чтобы кошак точно понял, какие мысли в его адрес бродят в моей голове.

— Я жива, — коротко отозвалась я, не став уточнять, что голова болит нестерпимо, возможно, сотрясение, да и спину отбила я душевно. Не удивлюсь, если почкам досталось за компанию. Про контузию и говорить не стоит.

— Ее в больницу нужно, — констатировал ларо Милад. — Ларэ Уиллер, вы согласны ехать в больницу?

С пола на меня смотрели две пары желтых глаз.

— Но мои кошки! — почти взмолилась я, понимая, что Мару и Муру бросать без присмотра никак нельзя. В разгромленной взрывом квартире, голодные, испуганные… Нет, это совершенно невозможно!

Каэ Орон пробормотал что-то на тему того, что в моем возрасте еще рано становиться чокнутой кошатницей, но неожиданно за моих девочек вступился Милад, чем добавил себе пару очков к карме.

— Хитам, забери на время к себе кошек ларэ Уиллер и свяжись с ее агентом. Квартиру нужно отремонтировать и, наверное, установить охрану получше. Это точно не бытовой газ так рванул.

Оборотень не обрадовался как тому, что на него сгружают чужую живность, так и тому, что южанину вообще пришло в голову командовать. Но один недовольный взгляд Милада — и каэ Неро покладисто заткнулся и, выспросив, где у меня переноски, взялся упаковывать моих красавиц. Кот кошкам, что странно, совершенно не понравился, Мара и Мура возмущенно шипели, царапались, словом, отбивались как могли.

— Вот только кошек мне не хватало, — ворчал оборотень, запихивая в переноски оскорбленных в лучших чувствах Мару и Муру.

Сарказм Динес Милад просто проигнорировал.

— Ну, вот видишь, раньше тебе их не хватало, а теперь мир стал совершенен. Все, ларэ, кошки пристроены, а теперь вам пора в больницу. Если третий актер уйдет к предкам посреди съемок, это уже точно будет скандал.

Словно бы двух трупов недостаточно, чтобы испортить все на свете.

Милад повез меня сам, правда, дознаватели поехали на своей машине следом, чтобы лично убедиться в моем благополучии. По дороге я несколько раз отключалась. Наверное, досталось мне все-таки сильней, чем сперва думалось. Голова болела сильно и, кажется, ожидать облегчения было бы крайне наивно с моей стороны.

Когда в очередной раз вынырнула из забытья, оказалось, уже приехали и пора выходить.

— Давайте, ларэ Уиллер, открываем глаза. Открываем, я сказал.

Вот как раз этого делать совершенно не хотелось. Голова болела, началась тошнота, и общее состояние перешло в стадию «Боги, почему я не сдохла во время взрыва».

— Уиллер, подъем! — по-военному коротко и зло рявкнул кахэ, а потом хорошенько тряханул меня за плечи.

Я охнула и поспешно закрыла рот, боясь, что в итоге меня все-таки вырвет прямо на Милада, как какую-нибудь начинающую звездульку после особенно бурной вечеринки. Вот же стыд будет…

— Уиллер, на руках в больницу вас никто не потащит, можете даже не рассчитывать, что я так подставлюсь, — никак не желал отстать Милад. — Вам не настолько плохо. Выбирайтесь, а то выпорю!

В очередной раз убедилась, что все мужики одинаковы, о какой бы расе не шла речь. Вот на руках носить — это никак нельзя, это имидж испортит, а как выпороть — так за милую душу.

— Избавьте меня от ваших эротических фантазий, — прохрипела я и титаническим усилием воли заставила себя выйти из автомобиля.

Перед глазами тут же поплыло, и я начала заваливаться влево. Хорошо, Милад успел вовремя меня поддержать.

— Спокойно, ларэ, спокойно, дышим ровно. И двигаем ногами. Правой и левой, и снова правой и левой. Вот так. Да вы хорошая девочка, послушная. Почему только все наговаривают?

Нет, он, быть может, и Рука Смерти, но не бессмертный все-таки! Чтобы я — и позволяла кому-то с собой так обращаться и так говорить?

— Да пошли вы, — прохрипела я, переставляя ноги исключительно на силе воли.

Милад весело хмыкнул. Отвратительно весело, если учесть, как я себя чувствовала.

— Куда же? — как будто бы с искренним интересом спросил актер.

— Туда, где солнце не светит.

Говорить совсем уж точный адрес я посчитала излишним. Кахэ продолжал бесить меня своим нескрываемым весельем. Дождаться от этого типа хоть какого-то подобия сочувствия можно было не рассчитывать. С другой стороны, бес с ним, с сочувствием, мы далеко не друзья. Главное, до больницы довез, а не бросил загибаться в одиночку в разгромленной квартире.

Как меня оформляли, я не помню. Вроде бы и говорили на три голоса дознаватели и мой коллега у стойки, им даже отвечали, однако все проходило мимо меня. Когда что-то требовательно спрашивали, я кивала, но больше от меня никто и ничего внятного уже добиться не мог.

Потом была белоснежная палата, капельница, постель и вот тут уж я отключилась качественно и надолго. По крайней мере, когда снова открыла глаза, на улице уже был белый день и солнце стояло высоко. Часы на стене показывали четверть первого.

Да уж, неплохо отдохнула.

Чувствовала я себя все еще плохо, но не так кошмарно, как прошлой ночью. Уже прогресс.