Из ложно понятых интересов службы (СИ)

Хотелось скрепить зубами от злости. Ещё двадцать дней назад за хлебушком, действительно, нужно было побегать, то после Нового года, продуктов стало просто завались. Врать не буду, филе акулы в рыбном отделе магазине ещё не видел, но мясо, масло, молоко и прочие колбасы радовали глаз покупатели, как будто страна вернулась в начало семидесятых годов. Не радовали только цены, которые за одну ночь подскочили почти в десять раз. Покупатели теперь в магазин ходили, как на экскурсию, иногда, покупая на пробу маленький кусочек чего-нибудь, чтобы вспомнить давно забытый вкус. А эта гулена за хлебом бегает. Конечно, я немного лукавил, особого желания спешить в РОВД у меня не было. Дежурить мне в любом случае до утра, а возле кабинета, в моём душном подвальчике Дорожного отдела, уверен, толпилась несколько злых потерпевших, затеявших извечную свару «Кто последний».

За последние полгода суточные дежурства по отделу стали всю более злыми и напряженными. Происходила сплошная криминализация общности, ранее называемой единым советским народом. Лозунги, расползающейся на лоскуты страны, сменились с помощи слабым, дружбы народов, мирного существования двух систем на новый, брошенная харизматичным президентом: «Граждане, обогащайтесь!».

Граждане, отталкивая друг друга, бросились обогащаться. Так, как цивилизованно зарабатывать никто не умел, а европейскую норму прибыли в четыре процента граждане бывшего СССР посчитали совковой пропагандой, народ бросился богатеть, как умел, то есть за счёт ближнего своего. Честность и порядочность осталось только в рекламных слоганах, обобрать своего, самого близкого человека стало вполне допустимо.

Пока я думал о жизни в новой реальности, женщина открыла два замка из трёх и приглашающе распахнуло передо мной двери.

Разуваться я не стал, не положено милиции разуваться, протопал в квартиру и встал на пороге единственной комнаты и вопросительно уставился на хозяйку.

— И что у вас произошло?

Квартира была, как говорится, чистенькой, но бедненькой. Мебель разномастная, телевизор — старый черно-белый «Изумруд», радиола светлого полированного дерева, на вид, производства, примерно пятидесятого года выпуска.

— Чувствуете?- женщина посреди комнаты воздела руки вверх.

— Не, не чувствуют. — тоскливо ответил я.

Общение с очередной сумасшедшей, которых в последнее время выпустили из психиатрических больниц, в рамках борьбы с карательной советской психиатрией, в мои сегодняшние планы не входило.

— Ну как вы можете это не чувствовать!- женщина эмоционально замахала руками перед моим лицом: — Ведь вся квартира пропитана этим.

— Дама, вы понимаете, мужчины существа более грубые и примитивные.- я начал осторожно отступать в сторону входной двери: — И, если вы чувствуете излучение, то, я уверен, оно так и есть…

Судя по рассказом одного моего товарища, пару лет отработавшего санитаром в дурдоме, пациенты этих заведений, по степени опасности и коварство, были равны медведям, самым непредсказуемым животным, на мой взгляд. Поэтому я решил не злить эту странную женщину.

— Ну какое излучение? — всё так же эмоционально, но с нотками обиды, воскликнула женщина: — Я не сумасшедшая. Вы разве не чувствуете, что вонь уже пропитала всю квартиру? Вот я сейчас стою и мне дурно делается от этого запаха, я здесь просто задыхаюсь.

— Вы поэтому в этой квартире не живёте? Женской руки здесь не чувствуется… — я пытался уловить запах, о котором мне говорила заявительница, но пока, получалось плохо.

— Нет, я эту квартиру просто сдаю, уже год как стала сдавать. Я так –то у мужчины живу…- чуть стеснительно улыбнулась женщина: — Так, иногда появляюсь, проверить всё ли в порядке. А вчера пришла, и чуть, прямо в коридоре, в обморок не грохнулась, такой сильный запах пропастины стоит, что у меня дыхание перехватывает.

Я принюхался и ничего не ощутил. Нет, запахи большого жилого дома, живущего своей жизнью, ощущались. От окна, периодически, доносился запах табака, наверное, снизу, травился на своем балконе никотином сосед. На кухне тоже ощущалась эхо ароматов — чья-то мама жарила селёдку на сливочном масле. Но, каких-то, тревожных, специфических запахов я не улавливал. Я обошёл всю квартиру, широко раздувая ноздри, наклонился к каждой розетке, задумчиво постоял под решеткой вентиляции.

— Вы меня, конечно, извините, но я ничего не чувствую. — я растерянно пожал плечами: — Скажите, а на что похож этот запах?

Я же вам говорю, какая-то пропастина. Как будто продукты в холодильнике испортились. — женщина сердито переплела руки на груди и отвернулась.

— Ну не знаю? Может быть, от соседней несёт? Пройдитесь по периметру и скажите, от какой стены пахнет сильнее.

— Женщина обошла квартиру, после чего отрицательно помотала головой:

— Я не знаю. Мне кажется, что квартира уже вся пропахла.

— А у квартиранта вы не интересовались, может у него что-то пропало, в том смысле, что-то испортилось?

— А он уехал. Сказал, что пару месяцев его не будет, и уехал. Часть вещей оставил в шкафу, деньги заплатил и уехал.

— А как его зовут?

— Слава. Он бизнесом занимается.