Из луковицы в морковь

- Разумеется, нет. Вы иностранец, и проездом. Вам это будет стоить сто восемьдесят песет в день.

- Ну, хорошо, - согласился Кордл, доставая бумажник. - На три дня, пожалуйста.

- Попрошу у вас еще паспорт и пятьдесят долларов в залог.

Кордл попытался обратить все в шутку;

- Да мне бы просто попечатать я не собираюсь жениться на ней.

Клерк пожал плечами.

- Послушайте, мой паспорт в гостинице у портье. Может, возьмете водительские право.

- Конечно, нет! У меня должен быть паспорт - на случай, если вы вздумаете скрыться.

- Но почему и паспорт, и залог? - недоумевал Кордл, чувствуя определенную неловкость. - Машинка-то не стоит и двадцати долларов.

- Вы, очевидно, эксперт, специалист по рыночным ценам в Испании на подержанные немецкие пишущие машинки?

- Нет, однако...

- Тогда позвольте, сэр, вести дело, как я считаю нужным. Кроме того, мне необходимо знать, как вы собираетесь использовать аппарат.

Сложилась одна из тех нелепых заграничных ситуаций. в которую может попасть каждый. Требования клерка были абсурдны, а манера держаться оскорбительна. Кордл уже решил коротко кивнуть, повернуться на каблуках и выйти, но тут вспомнил о моркови и луковицах Ему явилась Похлебка, и внезапно в голову пришла мысль, что он может быть любым овощем, каким только пожелает.

Он повернулся к клерку. Он тонко улыбнулся. Он сказал:

- Хотите знать, как я собираюсь использовать машинку?

- Непременно.

- Ладно, - махнул Кордл. - Признаюсь честно, я собрался засунуть ее в нос. Клерк выпучил глаза.

- Это чрезвычайно удачный метод провоза контрабанды, - продолжал Кордл. Также я собирался всучить вам краденый паспорт и фальшивые деньги. В Италии я продал бы машинку за десять тысяч долларов.

- Сэр, - промолвил клерк, - вы, кажется, недовольны.

- Слабо сказано, дружище. Я передумал насчет машинки. Но позвольте сделать комплимент по поводу вашего английского.

- Я специально занимался. - гордо заявил клерк.

- Это заметно. Несмотря на слабость в "р-р", вы разговариваете как венецианский гондольер с надтреснутым небом. Наилучшие пожелания вашему уважаемому семейству. А теперь я удаляюсь, и вы спокойно можете давить свои прыщи.

Вспоминая эту сцену позже, Кордл пришел к выводу, что для первого раза он неплохо выступил в роли моркови. Правда, финал несколько наигран, но по существу убедителен.

Важно уже само по себе то, что он сделал это. И теперь, в тиши гостиничного номера, мог заниматься не презрительным самобичеванием, а наслаждаться фактом, что сам поставил кого-то в неудобное положение.

Он сделал это! Он превратился из луковицы в морковь!

Но этична ли его позиция? По-видимому, клерк не мог быть иным, являясь продуктом сочетания генов, жертвой среды и воспитания...

Кордл остановил себя. Он заметил, что занимается типично луковичным самокопанием. А ведь теперь ему известно: должны существовать и луковица, и морковь, иначе не сваришь Похлебки.

И еще он знал. что человек может стать любым овощем по своему выбору: и забавной маленькой зеленой горошиной, и долькой чеснока. Человек волен занять любую позицию между луковичничеством и морковщиной.

Над этим стоит хорошенько поразмыслить, отметил Кордл. Однако продолжил свое путешествие.

Следующий случай произошел в Ницце, в уютном ресторанчике на авеню Диабль Блюс. Там было четверо официантов, один из которых в точности походил на Жана-Поля Бельмондо, вплоть до сигареты, свисавшей с нижней губы. Остальные в точности походили на спившихся жуликов мелкого пошиба. В зале сидели несколько скандинавов, дряблый француз в берете и три девушки-англичанки.

Кордл, объясняющийся по-французски ясно, хотя и несколько лаконично, попросил у Бельмондо десятифранковый обед, меню которого было выставлено в витрине.

Официант окинул его презрительным взглядом.

- На сегодня кончился, - изрек он и вручил Кордлу меню тридцатифранкового обеда.

В своем старом воплощении Кордл покорно принял бы судьбу и стал заказывать. Или бы поднялся, дрожа от возмущения, и покинул ресторан, опрокинув по пути стул.

Но сейчас...

- Очевидно, вы не поняли меня. - произнес Кордл. - Французский закон гласит, что вы обязаны обслуживать согласно всем утвержденным меню, выставленным в витрине.

- Мосье адвокат? - осведомился официант, нагло уперев руки в боки.

- Нет. Мосье устраивает неприятности, - предупредил Кордл.

- Тогда пусть мосье попробует, - процедил официант. Его глаза превратились в щелки.

- О'кей, - сказал Кордл.

И тут в ресторан вошла престарелая чета. На мужчине был двубортный синий в полоску костюм. На женщине - платье в горошек.

- Простите, вы не англичане? - обратился к ним Кордл.

Несколько удивленный, мужчина слегка наклонил голову.

- Советую вам не принимать здесь пищу. Я - представитель ЮНЕСКО, инспектор по питанию. Шеф-повар явно не мыл рук с незапамятных времен. Мы еще не сделали проверку на тиф, но есть все основания для подозрений. Как только прибудут мои ассистенты с необходимым оборудованием...

В ресторане воцарилась мертвая тишина.

- Пожалуй, вареное яйцо можно съесть, - смилостивился наконец Кордл.

Престарелый мужчина очевидно не поверил этому.