Из мещан

– О, это противная личность, кичащаяся своим мещанским происхождением! В нем так и сквозит низкая мещанская пронырливость с мелким самолюбием в придачу!… Если бы вы знали, как я ненавижу этого человека за то, что мне его навязали, сделали насильно моим опекуном!

– Ах, Полина, Полина! – укоризненно покачал головой дядюшка Рихард. – Я никогда не думал, что из твоих милых и хорошеньких уст могут литься такие речи! Сколько презрения в них по адресу опекуна! Но разве он сделал тебе что-нибудь неприятное?

– О, посмел бы он! – гордо возразила девушка, но слова дядюшки все же пристыдили ее. Она не помнила, чтобы дядя, друг ее отца, когда-нибудь говорил с ней таким серьезным и суровым тоном.

– Тогда на чем же ты основываешь такие резкие и презрительные суждения?

– А вот на чем!… Та молодая девушка, что также жила и воспитывалась у Ридинга, будет получать с доходов моего имения десять ежегодных процентов! Это будет продолжаться до моего двадцатипятилетнего возраста! Проценты эти составят ее приданное! А так как мой опекун считается ее женихом, то он уж постарается как можно выгодней распоряжаться моим имением!

– Но это увеличит и твои доходы! – возразил дядюшка. – Чем же это плохо для тебя? Кроме того, ты всегда можешь потребовать у него отчета!

– Разумеется! – сказала она. – И еще вот что: если опекун очень надоест мне, я имею право избавиться от него, выплатив Гедвиге Мейнерт, которая со смерти Ридинга нашла приют в доме пастора, тридцать тысяч неустойки. И сама могу избрать для себя нового опекуна!… Как видно, кузен Ридинг имел высокое представление о хозяйственно-агрономическим таланте своего любимца, если заранее рассчитал, сколько тысяч потеряла бы фрейлейн Мейнерт при его приемнике.

– Да, это со стороны покойного немалая похвала для его воспитанника! – заметил дядя Рихард. – Только меня удивляет, что он согласился работать там, где его только терпят, когда мог бы найти для себя кое-что получше!

– О, он этого сам никогда не сделает! – воскликнула Полина. – Он так и заявил мне, что не оставит свое место, дав слово покойному не отступать от его воли!… И еще при этом он имел дерзость обратиться ко мне с просьбой, не отягощать его в исполнении службы, которую выполняет только ради „честного слова“! Как вам это нравится, дядюшка?

– Чудные дела творятся на белом свете, – заметил собеседник. – Но меня удивляет одно: раз ты уверяешь, что жажда наживы и грубый эгоизм являются признаками яркого выражения мещанства, то кто мешает тебе выплатить неустойку?… Тогда ты могла бы отпустить этого опекуна, который так неприятен тебе!

Полина смутилась.

– Видишь ли, дядюшка, я потому не делаю этого, что у меня нет никого, кто бы, согласно завещанию, мог сделаться моим опекуном! Кроме того, не отпуская опекуна, – нерешительно прибавила она, – мне кажется, что этим я уважаю волю и память покойного!

– Мистицизм смущает?

– Вовсе нет! – возразила Полина. – Да и об этом надо подумать, если у меня нет жениха или мужа, кто же может стать моим опекуном? Отец устанет, а вы, дядя…

– Я тоже устранен по причине глубокой личной неприязни, которую питал ко мне покойник…

– Вот как? Я этого не знала… А к отцу кузен тоже питал неприязнь?

– Нет, к нему Рихард хорошо относился, но был возмущен его женитьбой!

– Почему?

– О, святая наивность! Кто же может одобрить человека в пятьдесят лет, позволившего хитрой девчонке вертеть собой! Неужели ты можешь поверить в идеальную поэзию, когда здесь только проза и грубый расчет?! Можно не сомневаться, что обеспечение и материальные гарантии заставляют твою бель-мер прикидываться влюбленной в твоего отца!…

– Дядюшка, вы начинаете волноваться!

– Чему же ты удивляешься?… Вот подумай об этом хорошенько и тогда будет понятным, почему твой отец устраняется завещанием от охраны твоих дел!… Да надо быть совсем безголовым, чтобы отдать в его руки твое благосостояние! Ребенку сразу станет ясным, что управляющим твоего имения был бы не он, а его жена! А та уж постаралась бы во всю, чтобы пожить ни в чем не отказывая себе!

– Вы думаете?

– Уверен!… Что же касается твоего будущего мужа, то Ридинг не мог знать, на ком остановится твой выбор!

– Разумеется, мой выбор пал бы на хорошего человека!

– Какая самонадеянность! – улыбнулся дядюшка. – Но, к сожалению, ничего нет противоречивее женского сердца! И выбор твой мог пасть на расхитителя, который в два-три года привел бы все в разорение! Наконец, ты могла бы выйти за человека недалекого…

– Терпеть не могу дураков!

– Мало ли умных женщин, мирящихся с тем, что их мужья ниже их по уму!

– Я не из их числа! – не сдавалась Полина.

– Но моя невестка писала мне, что за тебя сватается Альфред, и ты как будто ничего не имеешь против этого брака! Этот факт подтверждает изложенную мною мысль!

Молодая девушка немного смутилась.