Из мещан

– Наконец-то! – с облегчением произнес Рихард. – Борьба была жестокая, как видно, но я рад, что мне даже не жаль бедного Альманзора!… Раскаяние – половина исправления, и если бы ты поговорила с Геллигом…

– Ни за что! – пылко воскликнула Полина… – Мы все равно не уживемся под одной крышей, мне спокойно, когда его нет. Мне только жаль, что я его так поспешно уволила, не справившись, есть ли у него возможность что-либо предпринять!

– Человек с его познаниями везде найдет себе дело! – успокоил барон. – Я постараюсь уговорить его перейти ко мне!

– К тебе? – изумилась Полина. – Да, в твоих огромных поместьях для него найдется большой круг деятельности! Тогда он сможет жениться на своей белокурой Гедвиге, которую он называет кротким ангелом! С нею он будет жить спокойно, без треволнений, и никогда не вспомнит о другой…

Тут барона словно осенило, и он понял, что происходило в сердце Полины.

– Конечно, что может быть лучше преданной любящей жены! – заметил Рихард. – Это единственные цепи, которые соглашается надеть на себя сильный и гордый мужчина!…

– А что делать той, которой небо не дало способности подчиняться? – спросила она.

– Ей нужно выходить замуж за такого человека, как Альфред, и перемениться с ним ролями, то есть захватить верх!

– Сегодня – дурной день! – вздохнув, заметила Полина, беря дядю под руку и прижимаясь к нему. – Я причинила много неприятностей и себе и тебе! Но нет худа без добра: из всего я вынесла хороший урок и твердо решила не выходить замуж за Альфреда. О, дядя, как много надо сил и терпения, чтобы усмирить мою пылкую натуру!… И как я должна любить и бояться того человека, за которого выйду!

– Хвала сегодняшнему дню! – воскликнул радостно изумленный барон. – Хоть и поздно явилось признание, но все-таки явилось! За такую цену я готов вытерпеть всякие неприятности, даже готов перенести разрыв с Геллигом!… Наконец-то ты убедилась, что Альфред не годится для тебя как опора!

Полина еще крепче прижалась к дяде.

– Кроме тебя мне не нужно никакой опоры! – сказала она. – Я никогда не выйду замуж! До моего совершеннолетия с меня довольно Блендорфа! Ты будешь давать мне советы, Блендорф будет исполнять мои приказания, таким образом, скипетр будет находиться в руках у самого лучшего правителя.

Барон был благоразумным: он находил, что пока сделано достаточно и счел за лучшее молчать.

Было темно, когда они вернулись домой.

Только что уселись за чайный стол, как на дворе послышался топот лошадей, и в гостиную вскоре вошла вся компания охотников.

Геллига с ними де было, но полковник и Бриксен были очень оживлены, а Блендорф и того больше! Досада на несчастье с лошадью и моральное поражение, понесенное им от Геллига, побудили его приналечь на фляжку сильнее, чем следовало, и потому он находился в довольно возбужденном состоянии.

Учитывая это, барон Рихард предложил кружку разойтись пораньше, и Полина легла спать, не видев Геллига.

10.

Всякий, кто бывал в Геллерсгейме и знал царивший там образцовый порядок, не узнал бы теперь поместья, заглянув в него сегодняшним утром.

Приказчик, по заведенному Геллигом порядку, явился рано утром к Блендорфу за приказаниями, но тот раскричался и выгнал его.

Тогда слуги, не зная, что им делать, принялись, за что попало: кто чистил лошадей и коров, а некоторые подчищали траву, дерзнувшую появиться на дорожках парка.

В спальне Геллига царила воскресная тишина. Стол с почти нетронутым завтраком был покрыт бумагами, а сам Геллиг лежал на диване, подложив руки под голову и предавшись размышлениям.

Послышался стук в дверь, больная собака слегка приподнялась, но не залаяла.

– Войдите! – сказал Геллиг.

На пороге показался барон Рихард.

Ганс поспешил встать, на лице его отразилось удовольствие, которое он старался прикрыть притворно-холодными словами.

Но барона нельзя было провести.

Он дружески крепко пожал протянутую ему руку, и сразу же приступил к цели своего прихода.

– Я пришел изложить вам свой взгляд на вчерашний случай: это я должен сделать для себя и для вас, а также и для Полины, которую я воспитал!… Что вы так смотрите на меня? Вы хотите сказать, что этим воспитанием я не вполне могу гордиться – это я знаю и без вас, но сознайтесь, что есть и хорошие стороны в ней!

– Конечно! – добродушно заметил Геллиг, тронутый любовью старика к этому своевольному ребенку.

– Очень рад, что вы согласны с этим, я иного и не ожидал от вас: умный человек всегда справедлив!… Но я хочу, чтобы вы знали, что люди разных сословий, если они находятся на одной ступени развития, имеют одинаковые понятия о добродетели и пороке!

– Всегда ли вы придерживались этого взгляда, барон? – с худо скрытой горечью спросил Ганс.