Из морга в дурдом и обратно

Спас Юру прибежавший на шум санитар. В отличие от Данилова, неплохо умевшего драться, но совершенно не умевшего разнимать дерущихся, санитар сноровисто взял в замок правой рукой Мишино горло, а левой вцепился в Мишину левую руку и потянул назад. Теперь пришел черед хрипеть Мише. Он выпустил Юрино горло и попытался вырваться из объятий санитара, но двумя секундами позже уже лежал на полу и вопил, давая понять сидевшему у него на спине противнику, что не следует так сильно выкручивать руку.

Прибежал второй санитар. Вдвоем они вывели стонущего Мишу из палаты.

— Как зафиксируете — шесть кубов диазепама в мышцу! — послышался голос палатного врача.

Отдав распоряжение, Безменцева вошла в палату. Данилов заметил, что она немного возбуждена или, скорее, раздражена. Покрасневшие уши, раздувающиеся крылья носа, неприязненный взгляд.

— Нельзя на консилиуме посидеть спокойно — обязательно что-то случится! — заявила она, назвав «консилиумом» очередную вздрючку в кабинете заведующего. — Что произошло?

— Да ничего, кгм… — Юра натужно прокашлялся, «прочищая» горло. — Сосед чего-то на шутку плохо отреагировал…

— Шутить надо с умом. — Безменцева подошла к стоявшему у своей койки Юре. — Откройте рот… Выше голову… Глотать не больно? Нет? Разденьтесь по пояс…

— Да все нормально, доктор. — Юра попытался улыбнуться, но Безменцева наградила его взглядом, от которого улыбка моментально исчезла. — Все хорошо.

— Я скажу, чтобы вам тоже сделали укол. А пока полежите и больше не шутите, если уж не умеете.

— Хорошо. — Юра оделся и послушно улегся в кровать.

В ожидании обещанного укола он не стал забираться под одеяло.

— А у вас как дела? — Безменцева обернулась к Данилову.

— Нормально, — ответил он. — Только скучно и состояние какое-то сонное.

— Это хорошо, — одобрила Безменцева. — Покой и сон — лучшее лекарство. Лежите, спите, выздоравливайте. Ненужные мысли не беспокоят?

— Нет.

— Вот и славненько. Невропатолог вчера к вам не приходила?

— Нет.

— Значит, сегодня точно придет. Я там еще назначила вам консультацию терапевта. Пусть посмотрит. Да вы сядьте или лягте, мы не на параде, стоять не обязательно.

Данилов сел на кровать.

— А где ваш третий, то есть четвертый? — Безменцева указала рукой на кровать Славы.

— Не знаю, — пожал плечами Данилов. — Скажите, Тамара Александровна, а в чем, собственно, будет заключаться мое лечение? И какие препараты, кстати говоря, я получаю?

— Получаете вы, Владимир Александрович, зипрексу и пиразидол, — ответила Безменцева и не удержалась от колкости, — если, конечно, вам что-то говорят эти названия, ведь вы, насколько мне известно, от психиатрии далеки?

— Далек, — подтвердил Данилов. — Но это не лишает меня права получать информацию о проводимом мне лечении.

— Конечно-конечно! — Безменцева засунула руки в карманы халата, «жест лжеца», отметил в уме Данилов. — Вы вправе интересоваться.

— Вот я и интересуюсь перспективами. — Данилов почувствовал жжение в висках и затылке. — Что вы планируете со мной делать и насколько мне нужно лечиться именно здесь, в стационаре?

— Давайте договоримся так. — Безменцева присела на кровать рядом с Даниловым и посмотрела ему в глаза. — Я не склонна ежедневно обсуждать эту тему. Это раз. Вы будете находиться у нас столько, сколько потребуется. Это два. Здесь вы под присмотром, пусть и под постоянным наблюдением, но все же… Это прежде всего в ваших собственных интересах, поэтому давайте не будем больше насчет того, насколько обосновано ваше пребывание в стационаре. Вы же помните, при каких обстоятельствах вы здесь оказались…

— Честно говоря — помню смутно.

— Но тем не менее… Поэтому давайте будем благоразумны.

Безменцева встала, одернула на себе немного тесноватый халат и спросила:

— Так мы будем благоразумны?

— В рамках допустимого, — ответил Данилов.

— Хотя бы так… Я разговаривала с вашей женой, она тоже считает, что вам лучше некоторое время побыть у нас.

В записке, приложенной к передаче (два пакета пряников и полкило карамелек), Елена написала: «Все страшное позади. У тебя все будет хорошо!» Не «у нас все будет хорошо» и не просто «все будет хорошо», а «у тебя все будет хорошо!». Фраза наводила на размышления, но Данилов предпочел не грузиться раньше времени — сначала надо выйти из больницы, оценить обстановку и только тогда делать выводы.

А если честно, то не хотелось ни выводов, ни оценки обстановки… Хотелось куда-нибудь в лес, чтобы избушка на опушке, при ней банька и никого народу на десять километров вокруг. Ну, может быть, Полянский. Он хоть и зануда, но свой человек, не напрягающий. Зануда, но не морализатор и тем более не ханжа. Короче говоря — человек, приятный во всех отношениях. Кто знает — не улети он отдыхать в Египет, может, и не пришлось бы сейчас валяться на койке в дурдоме.

Доктор Данилов в дурдоме! Охренеть можно! Скажи кому — так ведь не поверят. Нет, некоторые, такие как доктор Лондарь, бывший коллега со «скорой помощи» (поменьше бы таких коллег), поверят сразу, да еще и примутся злорадствовать. Сволочи!

В дверях Безменцева столкнулась со Славиком.