Из недавнего прошлого

- Да существовать то отчего не может? Только в другое ведомство перейдет, "успокаивает" смотритель, спускаясь с галереи, дабы прекратить неудобный разговор. А на галepeе унтер о усмешкой шепчет Попову по адресу смотрителя.

- Останется! Врут идолы, вы им не верьте ! Всех освободят вас, вот увидите.

В "парламенте" спорят о том, может ли при конституции остаться Шлиссельбург или нет. Мнения разделяются.

- А по мне, так прекрасно может, язвит кто то; пуговицы у унтеров переменять, вместо "орлов" понашивают "закон" - вот тебе и все результаты конституции: будете под "законом" ходить!....

Однако как ни старались сдерживать себя, чтобы не было никаких "бессмысленных мечтаний," как ни старались казаться спокойными и "не придающими никакого значения всей этой жандармской болтовне", как ни прерывали постоянно разговор - "ну, будет уж об этом!

{185} Надоело даже" - мысль все упорнее и упорнее возвращалась к "жандармской болтовне."

Разбрелись по камерам и там всякий про себя, не стыдясь насмешливых взоров "пессимистов" над "оптимистами", всякий про себя: и оптимисты и пессимисты доверяли свои думы одиноким кельям.

На другой день дежурными были "верноподданные" - узнать ничего не удалось. Как бы по взаимному соглашению - "бессмысленные мечтания" не затрагивались. И в доказательство того, что ровно никакого значения всей этой болтовни не придают, - некоторые занялись раскапыванием парников.

Но и это молчание, и эта яростная работа над парниками, и это небрежное посвистывание, - все это было только "так".... на самом же деле, сердце било тревогу, а мысли бороздили ум все о том же и о том же....

Глава X.

Так прошло два дня. В среду 26-го нам была выдана "свежая" книжка Русского Богатства. "Свежая" - это значит за ноябрь прошлого года. Было ясное осеннее утро. Солнце грело. Мы с М. Р. Поповым получили книжку на час. Пошли {186} в клетку читать внутреннюю хронику Мякотина. "Свежие" новости были для нас захватывающие. Во-первых, этот новый боевой тон! Определенная позиция открытой защиты "крамолы". Значит "там" ослабло. Потом все эти банкеты, петиции, манифестация Октября-Ноября 1904 года - нам казались такой "революцией", что мы едва дышали от восторга. Восторг нам только несколько умерился, когда дежурный на галерее, долгое время прислушивавшийся к чтению, насмешливо махнул рукой, процедив.-"Ну, нaшли тоже о чем читать! То ли еще теперь бывает!"

В самый разгар ламентации какого-то земца, призывавшего сплотиться вокруг престола, раздается яростный стук в дверь клетки и через несколько секунд показывается встревоженная фигура Г. А. Лопатипа.

- Идите скоре .. . комендант собирает ... амнистия или как там ее к черту ! Нас увозят . . . Вам 15 лет.

Мы бросились на "сбор" - "Сюда, сюда ! На большой огород!"...

В большом огороде уже все в сборе. Комендант, все офицеры, унтера. Стариков, оказывается, увозят, молодым срочным сокращается на половину, бессрочным на 15 лет.

{187} - Неужели самодержавие рассчитывает прожить еще 15 лет?

- Почем знать? - загадочно огрызается комендант.

- Когда же повезут и куда?

- Распоряжение департамента полиции возможно скорее отправить вас отсюда в Петропавловскую крепость для следования в Сибирь.

- В Сибирь?! Недурна "амнистия".

Выторговали, что дадут два дня на сборы. Никто, оказывается, не готов. Острят над М. Ф. Фроленко: десять лет делает чемодан (Фроленко специализировался в Шлиссельбургских мастерских на чемоданах. Все отъезжавшие из Шлиссельбурга брали его изделия. Для себя лет 10 готовил, да все другим приходилось отдавать.), а теперь пришлось ехать - не с чем, хоть поездку откладывай.

Сначала все стояли, как растерянные. Величественный, так долго жданный момент, появление которого рисовалось "в блеске и славе", настал. Но настал так серо, так тускло! Что же это за амнистия, вырванная народом? После 20-25 летнего заключения увоз на поселение, а прочим сокращение срока!

Радость момента сразу отравлена. Но зато остра горечь разлуки. Уходить отсюда, оставляя {188} "молодых" в неопределенном положении, так тяжело. Уходящие чувствуют какую-то неловкость, как будто они виноваты в том, что мы остаемся здесь.

Ради такого необычайного случая коменданта разрешает собираться в большом огороде всем вместе.

Больше всего споров и обсуждений вызывает вопрос - что собственно вызвало "амнистию"? Очевидно, что если правительство уступает, то не искренно, без доверия к "новому строю". Иначе какой смысл имеет эта половинчатость?

- Ну, это уж так, судьба нашей Руси матушки - все шиворот на выворот, даже и ход революции, острит кто то.

Однако надо собираться. Забирать с собой рукописи, документы и пр. боялись: - могут обыскать, тогда все пропадет. Решают оставить нам, так как де, уже если мы отсюда выберемся, то не иначе, как полноправными гражданами, ворота настежь, сами потом запрем, да ключ к себе в карман положим.