Из ниоткуда. Автобиография

Кроме своих с нами за столом было еще четверо игроков и дилер. Мы играли в течение какого-то времени, и все было нормально. В банке были неплохие деньги – несколько тысяч фунтов, и, так как игроков было много, все держали свои карты близко к себе, чтоб не было видно руку.

Затем один азиатский парнишка обошел вокруг всего стола, вернулся к одному из игроков напротив нас и продолжил беседовать с ним. Меня смутило его поведение, и я спросил его: «Почему ты смотрел на наши карты?» Он заявил, что не делал этого, но тут игрок, с которым он общался, сказал: «Ва-банк».

Ну, к черту. «Это бред, – сказал я. – Ты видел мои карты». Тут дилер вмешался и спросил: «В чем дело?»

Парень напротив еще больше разозлил меня, заявив: «Он видел твои карты, но мне их не раскрывал».

Я подумал, что они издеваются надо мной. Я был в ярости. Мне тогда казалось, что меня дурят, поэтому я сбросил свои карты и обвинил их в жульничестве.

Я попросил дилера позвать менеджера казино, а азиатский парнишка ушел от нашего стола в сторону другого, за которым также играли в покер. Я встал с нарастающим чувством возмущения и крикнул: «Эй, джеп[46], иди сюда».

Я повторил это трижды. Хотел, чтоб он обратил на меня внимание, потому что он вывел меня из себя.

Тогда он подошел обратно ко мне, между нами было всего несколько метров, он попросил прощения за все неудобства и за то, что смотрел в мои карты. Он сказал, что всегда так делал и никто до сих пор не имел ничего против.

Тут мне пришло сообщение от друга, в котором он писал, что кто-то оставляет в «Твиттере» комментарии насчет моего поведения и выкладывает фотографии меня за покерным столом и рассылает их в газеты и на ТВ. Мой друг отправил мне имя того, кто оставил этот твит. Тогда я выкрикнул присланное имя, и этот человек обернулся. Я начал придираться к нему из-за того, что он выкладывает мои фотографии, мы стали ругаться.

Вдруг из курилки, которая была неподалеку от стола, вышел мужчина средних лет и присоединился к перепалке. Не могу вспомнить его точные слова, но там было что-то вроде: «Думаешь, ты такой особенный, играешь за “Лестер”? Заявился сюда и строишь из себя крутого».

Неудивительно, что я начал впадать в ярость. Тот парень не был виновен в том, что происходило дальше, насколько мне известно, он даже не видел, что происходило после его ухода. Я просто не мог терпеть дольше. Я поднялся со своего места, сшибая стаканы с напитками, и начал откровенно ругаться. Бэкки держала мои запястья, а Ричи подошел, чтобы умерить мой пыл.

Не собираюсь оправдывать свои действия, но монтаж видео на сайте новостной газеты показывал ситуацию таким образом, что выглядело, будто я матерюсь на азиатского парнишу, хотя это было не так. Разумеется, это не оправдывает мои ругательства по отношению к остальным участникам конфликта, но в тот момент меня взбесило, что кто-то посторонний вмешивается в мои дела.

Бэкки попросила Ричи забрать меня – остыть в уборной на верхнем этаже. По пути туда мы встретили того мужчину средних лет, опирающегося спиной на барную стойку и ухмыляющегося мне, так что я послал в его сторону еще пару слов. Этого мне делать также не стоило, но к этому моменту я потерял рассудок. Бэкки позвала охрану, и менеджер казино попросил фотографирующего удалиться. Его вывели и заставили удалить фотографии, так как в казино не разрешается заниматься съемкой.

Вскоре мы ушли из казино и взяли такси до Мелтон-Мобрея, путь домой занял много времени. Мне просто хотелось проснуться в своей постели и забыть обо всем, что произошло, думать, что это все просто было плохим сном. И это было еще до того, как я понял всю опасность совершенного мной.

Перед тем как мы высадились у дома, Бэкки предсказала, что вскоре мы услышим об этом инциденте. Но никто не упоминал слово «расизм». Ни за покерным столом, ни в казино, где Ньюджи и Ричи продолжили играть тем же составом, когда мы ушли. Равно как и в такси по пути домой. Я знаю, что мое поведение было неприемлемым и что я не впадал в подобный гнев уже несколько лет. Но я не знал, что провинился в расистских высказываниях.

Еще пару дней ничего не было слышно, и я пытался осмыслить сцену в казино и понять, как все так обернулось. Перекладывать вину на алкоголь не было смысла: сотни раз я выпивал раньше, но не терял контроль над собой подобным образом. У меня не было ответов, но я знал, что такое больше никогда не должно повториться.

Тишина закончилась в пятницу, 31 июля, когда новостное издание «Сан» связалось с «Лестером». Они утверждали, что я оскорбил кого-то в казино на почве расовых предрассудков и что у них есть видеозапись.

Джон Сандерс, сотрудник службы связей, вызвал меня к себе. У него уже были Клаудио и Джон Рудкин, футбольный директор. Они включили громкую связь на телефоне и спросили меня о том, что произошло. Человек из газеты рассказал им, какое слово я использовал. На это я ответил: «Я не знал, что это оскорбление, а тем более расистское. Думал, что это все равно что назвать кого-нибудь янки или бриттом. Теперь я осознаю свою глупость».