Из ниоткуда с любовью

На камине стоят банки с головами: голова в парике — с наклейкой на французском «Liberté, Égalité, Fraternité», в другой кто-то с бородой. На этой наклейке надпись по-русски: «Владимиру Ильичу от Якова Михайловича на добрую память».

— Собрание сионских мудрецов объявляется открытым, — говорит раввин. — Кто будет вести протокол?

Встает мужчина в бабочке.

— Могу я, но сначала хотел бы представить свой план…

— Опять вы, Аллен, со своим планом, — раздраженно говорить раввин. — СССР мы развалили, слава Бафомету. Давайте займемся более актуальными вопросами. В Америке нам удалось превратить выборы в адский выбор. Покемоны захватывают мир. Ближний Восток горит. Что там у нас с Россией?

— У меня есть план! — снова поднимается мужчина в бабочке.

Все машут руками. Мужчина обиженно садится.

— А вот есть в Москве такая популярная журналистка — Юлия Латынина… — говорит рептилоид с планеты Нибиру.

Англичанка приходит в заметное возбуждение: «Оу, йес!»

Станция метро «Большевистская»

Олигарх Виктор Николаевич Баринов примерно раз в месяц, вместо того, чтобы ездить по городу на своей машине, на машине большой, дорогой и черной, ездил на метро. Чем вызывал нескрываемую головную боль у своей охраны и недоуменные вопросы у всех тех, кто об этой его привычке знал.

Однажды даже Чубайс, а дело было на каком-то совещании в Администрации Президента, сказал шутливо ему:

— Витя, последний раз на метро я ездил в 1988 году. Там, наверное, страшно, как в предбаннике ада? А вокруг одни орки и их подруги…

Это подсказало Баринову, что его странность не осталась незамеченной.

Тем не менее от этой своей привычки Виктор Николаевич отказываться не собирался. Хотя бы потому, что он был человеком волевым. Ведь без силы воли он не стал бы тем, кем он стал, то есть одной из ведущих фигур в мире телекоммуникаций, при этом не только в этой стране или в ублюдочных странах-лимитрофах типа Эстонии. Его корпорация протянула свои щупальца и на другие континенты, даже в далеких Новой Зеландии и Южной Африке были у Виктора Николаевича коммерческие интересы.

Так что поездки в метро — вместе со всеми его прелестями в виде давки, каких-то плохо одетых и дурно пахнущих людей, а иногда и просто людей явно неадекватных, являлись для него каким-то способом проверять эту свою силу воли.

Но был во всем этом и еще один момент. Человек, живущий в том мире, где он жил — в мире постоянного участия в решении вопросов, стоимость которых достигала миллиардов, и иногда не рублей, в мире и большого бизнеса и большой политики — что в России всегда связано, имеет риск забыть, в какой стране он живет. И вопрос даже не в том, как строить свои взаимоотношения с властью или с соперниками — вопрос более глубокий. Вопрос в том, что, по мнению Виктора Николаевича, нужно было хотя бы раз в месяц физически соприкасаться с этой страной, в которой живешь, с самым ее дном, а метро в этом смысле как раз таким дном и являлось.

Ну, можно было, конечно, еще пойти в какую-нибудь совершенно простонародную забегаловку и там соприкоснуться с народными массами совсем тесно, но это даже для него уже было бы чересчур. Все-таки какие-то границы переходить не следовало.

А вот метро было для этого «хождения в народ» почти идеальным вариантом.

Пара охранников все-таки сопровождала его на некотором расстоянии, но еще ни разу к их помощи прибегать не потребовалось. И, как надеялся Виктор Николаевич, не потребуется.

Вот и в этот день он решил добраться до Центра на метро. Машины — его и охраны, отправились дальше, а он вышел на конечной и влился в поток своих соотечественников.

Самый час пик был уже позади, так что неприятных моментов, когда толпа к тебе прижимает какую-нибудь толстую бабищу или, того хуже, прущегося в Центр на предмет поживиться чем-нибудь алкаша из хрущевки, не было.

А в вагоне, куда олигарх вошел, так и вовсе оказалось почти пусто, что даже показалось странным — словно остальные сограждане почему-то в него садиться не захотели. Оба его охранника устроились в другом конце, время от времени бросая взгляды вокруг и на объект своего попечения.

Еще более странным показалось то, что на следующей остановке в вагон никто не вошел — только несколько человек вышло. Как и на следующей.

Что-то было не так. Не так, как обычно. Потому что еще через остановку вагон вообще был пуст, только Баринов в одном конце вагона и два его охранника в другом.

Такого просто быть не могло — даже в самое неоживленное время.

Виктор Николаевич поднялся — нужно было выйти.

Именно в этот момент голос, объявляющий станции, сказал:

— Станция метро «Большевистская», конечная. Просим всех выйти из вагона. Убедительно просим вас не забывать свои вещи.

«Какая еще станция «Большевистская»? — подумал Баринов. — Нет такой станции метро на этой ветке.

Двери открылись.

В полном недоумении он вышел на перрон. Огляделся. Двери позади закрылись и поезд унесся в черноту тоннеля. И унес с собой его охранников, потому что на перроне их не оказалось.

На перроне, собственно говоря, не было вообще никого.